Когда-то, гонял я мотоцикл по пересеченной местности в одном из спортивных клубов. И был у меня друг-Санька, любивший свой мотоцикл больше всего на свете, и ухаживающий за ним, как за любимой. И понадобилось Саше мотор "половинить".
Компрессия "упала".

А теперь представьте себе южный российский городишко, частный жилой сектор, утопающий в пыльных садах, июль месяц, плавящийся от сорокоградусной жары асфальт в дырочках от женских каблуков.
Вот в таком секторе и жил Саша с сестрой и родителями.

-Старик, -говорит мне Санёк, помоги двигун переполовинить. С меня причитается.
-Чё причитается? В такую жару-то? - отвечаю - и так помогу. За банку ледяной воды из морозилки.

Это здесь, за рубежами нашей родины, есть специальный спрей для мытья двигателя. Побрызгал, запахло фиалками, и готово.
А тогда, когда бензин в России стоил семь копеек литр,а соляр-и того дешевле, мыли двигатель соляром. Ну, или бензином, если богач.

Итак, поставили старое корыто в тенёчек, вылили в него ведро бензина, раскидали двигатель, тщательно все вымыли, что нужно-заменили, установили, завели - как новенький.

А тут и дядя Вася, Санькин папа, домой пришел. И у него с собой, как всегда, было.
-Давайте, - говорит,- за чемпионов будущих.
-Я не буду,-заныл я, - я на мотыке, а жара 40 градусов. Влечу в ментовку.
-У нас оставишь свой мотык, - распорядился дядя Вася, - вечером заберешь.
И принес из холодильника другую бутылку, а новую поставил замораживаться. Закусывали вяло.

Через пару часов, когда уже всё выпили, (две) и всё обсудили, и поняли, что мы друг друга уважаем, и друг за друга всем пасти порвём, решили разбегаться. Санька взял корыто с грязным бензином, отнёс его в деревянный нужник в саду и осторожно, чтобы не обрызгать края толчка, вылил бензин в дырку. Напоминаю, это был жалящий июль, и температура воздуха была под 40. Я, честно, не видел, куда он его вылил, потому что собирал инструменты.

В это время папа Вася пошел "по нужде". Утвердившись в позе "орел-мыслитель", он по привычке закурил, и спичку бросил, как всегда, под себя.

Полыхнуло с жутким звуком. Одновременно раздался нечеловеческий крик. Дядя Вася вынес на могучих плечах дверь нужника, и начал кататься по грядкам, визжа как пилорама. Соседи с телефоном вызвали скорую. Тётя Галя, Санькина мама, суетилась вокруг дяди Васи со склянкой гусиного жира, мешала всем, и глаза её были сухие.

Когда дядю Васю увозила скорая, тётя Галя стояла рядом со мной, и губы ее что-то шептали. Я думал, что она молится, и прислушался.

-Ууууу, кобелина, - донеслось до меня,- есть Бог. Теперь я посмотрю, как ты к ней опять пойдешь, как будешь теперь по бабам лазать. Все помидоры поломал, носорог.

Эпилог:
Сортир сгорел. Дядю Васю вылечили. Как лазил, так и лазит. По бабам.
А Санька? Санька, как вспомнит, так смеётся.