Евгений КУДРЯЦ

КАК Я СТАЛ ЖУРНАЛИСТОМ.

(Иронические заметки)

Пролог

Я никогда не думал, что стану заниматься журналистикой. В раннем детстве все мечтали о романтических профессиях, хотя мне больше всего нравился цирк. Однако даже тогда я понимал, что жизнь кочевника имеет больше минусов, чем плюсов, поэтому резко перехотел становиться клоуном.
В шесть лет родители отдали меня в хор при Дворце пионеров, который до меня посещала старшая сестра, так что я стал потомственным хористом. Я еще не успел до конца осознать "пафос" момента зачисления в коллектив, как к нам заявились дяденьки и тетеньки с телевидения. Им позарез нужно было отобрать парочку "жертв" для съемок песни. Не нужно обладать телепатическими способностями, чтобы догадаться, кого из детей отобрали для телесъемки.

"Круто ты попал.."

До "Фабрики звезд" было далеко, как до Парижа, поэтому я не понимал, что "Круто попал на ТВ, я - звезда и т.п.". В студии было очень жарко от света софитов, а через некоторое время мне захотелось забиться в темный уголок, чтобы меня никто не трогал, но подлые дяденьки и тетеньки писали дубль за дублем, забыв о том, что мы с напарником Славиком не профессиональные артисты, а всего-навсего детишки- дебютанты.
Премьеру по ТВ я воспринял более чем скромно, во всяком случае, я не помню большого ажиотажа по данному поводу. Кстати, после этого я уже в составе старшего хора не раз участвовал в телезаписях, что со временем превратилось в своеобразную рутину. Лишь один раз произошло исключение из правил. Я тогда учился в 8 классе, и вдруг во время урока по географии к нам пришли люди с телестудии и срочно потребовали группу школьников для так называемой "Встречи в библиотеке". Мы дружно сорвались с мест и побежали через дорогу, где и находилась библиотека. Нам объяснили "сверхзадачу" - изображать посетителей выставки, после чего заработала камера. Я с умным видом взял одну из книг и начал ее рассматривать, а затем нас посадили за столы и стали что-то рассказывать, а мы, типа, сидели и слушали.
Через день этот сюжет пошел в эфир, но я никак не мог понять, почему на экране все выглядело наоборот: сначала мы сидели за столами, а лишь потом разбрелись по залу. Откуда мне было знать, что материал подвергся монтажу и перестановкам? Зато я с удовлетворением увидел свой крупный план, когда я якобы изучал книгу. Несколько секунд моя физиономия занимала весь экран, но поразило меня совсем не это. Если бы я не знал всей подноготной, то вполне бы поверил, что никакой инсценировки не было, настолько естественно смотрелись наши действия.

Письма из Полтавы

Следующая телевстреча произошла гораздо позже, я к ней еще вернусь, а пока расскажу о дальнейшей "карьере". В 1978 году я поехал с дедушкой в Полтаву, именно там появились мои первые литературные опусы. По просьбе родителей я очень подробно и дотошно описывал все происходящее и посылал домой в виде писем. К счастью, они сохранились и дают возможность понять, откуда "растут ноги" моего сочинительства.
Письма были написаны обстоятельно и подробно, иногда даже слишком по-взрослому, но от души. Конечно, в них можно обнаружить "пагубное влияние" соцреализма, однако детская непосредственность взяла свое. Насколько я помню, их не раз цитировали не только у нас дома, но и на работе у родителей.

Неудачные свидания с прессой

Первое "столкновение" с прессой у меня произошло, когда я учился в классе седьмом или восьмом. К нам в город приехал на гастроли театр из Сум, а я не удержался и написал рецензию. Мне так понравились спектакли, что я наивно попытался донести мой щенячий восторг до масс читательской аудитории, а посему отправился в редакцию местной молодежной газеты "Лен нська зм на" ("Ленинская смена").
Меня встретили очень приветливо и похвалили за материал, но попросили его немного подкорректировать. Несколько месяцев продолжались переговоры, в итоге которых меня мило "продинамили", или, говоря сегодняшним языком, просто "кинули". Через десять лет, работая в газете, я понял, почему это произошло, но тогда я очень обиделся на то, что мне так долго морочили голову и другие части тела, а в итоге - не напечатали.
Был еще один неудачный опыт "общения" с прессой, но уже не местной, а всесоюзного значения. Я написал и отослал материал в "Советскую культуру", однако мне "вежливо" отписали, что он "тянет" лишь на местный уровень. Аналогичный случай произошел и с журналом "Юность", куда я послал стихотворные пародии. Там мне тоже отказали под "соусом" того, что мой уровень не дотягивает до "всесоюзного масштаба".
Что бы сделал нормальный человек в такой ситуации? Он либо навсегда сломал бы ручку и зарекся что-либо писать (не считая, конечно, деловой корреспонденции), либо повесился с горя на первом же телеграфном столбе. Я пошел другим путем, хотя больше не отправлял писем в печатные органы (не считая полемичного письма в ту же "Советскую культуру" по поводу передачи "Взгляд").

Глумление над "дорогим Леонидом Ильичем"

После окончания 8 класса я поступил в музучилище и на время оставил "писанину", но уже в консерватории мне поручили возглавить редколлегию стенгазеты. В моем распоряжении находился всего один сотрудник газеты, поэтому наша редколлегия была поистине редкой. В мою задачу входило все: подготовка статей, подбор иллюстративного материала и многое другое. Единственное, что я мог поручить сотруднику стенгазеты - написать текст, так как свой почерк даже я понимал с трудом.
Выход газет вызвал большой резонанс, меня даже попросили снять выпуск, посвященный нашим вождям, так как я подобрал слишком "стремную" фотографию "дорогого" Леонида Ильича, на которой он очень озабочен тем, чтобы не упасть. Я не внял мольбам и просьбам и заявил, что в эпоху перестройки (а она как раз была в самом разгаре) у нас нет никаких секретов от советских граждан.
На этом моя непрофессиональная деятельность на посту главного редактора закончилась, так как я благополучно завершил обучение. Скорей всего, в этом месте можно было поставить жирную точку, но все обернулось иначе.
Как-то, гуляя по площади Дзержинского, я подошел к киоску "Союзпечати" и от нечего делать, купил газету со смешным названием "БА-БАХ!!". Это издание мне очень понравилось, а на последней станице я обнаружил объявление, приглашающее к сотрудничеству пишущих людей. Стоит ли говорить, что я "клюнул" на эту "приманку"?

Первое задание

По иронии судьбы редакция находилась в двух шагах от киоска - в здании госуниверситета. Это сейчас уже не осталось почти ни одного института, так как все они стали либо университетами, либо академиями, но в то время под словом университет понимали единственное в городе учебное заведение.
Редактором "БА-БАХ'а!!" оказался молодой человек с грустью во взоре. Он без всякого энтузиазма выслушал меня, но, узнав, что я еду в Москву к сестре, сильно оживился и поручил взять интервью у самого Дмитрия Быкова.
"Теперь я понимаю, что таким образом меня хотели навсегда разлучить с цехом пишущих, ведь намного легче было найти иголку в стоге сена, чем обнаружить вездесущего Дмитрия в Москве. Никаких "наводок" в виде телефона и адреса я не получил, поэтому надеялся лишь на собственные силы. Единственное, что мне было известно, так это два места обитания журналиста - еженедельник "Собеседник" и журнал "Столица".
Сначала мне повезло - я сумел познакомиться с Димой по телефону, но дальнейшее сближение происходило туго: застать на месте Быкова было невозможно, он постоянно исчезал из поля моего зрения и никак не хотел там появляться снова.
Я отчётливо представлял, какими словами буду встречен, если не привезу заказанный материал, поэтому и пошёл "ва-банк": без всякой телефонной договорённости поехал в редакцию (сейчас уже не помню какого журнала) и застал Дмитрия на месте!
Моей радости не было предела, в связи с чем я вздохнул полной грудью и со спокойной совестью вместе с желанным интервью отправился домой. А материал, к сожалению, так и не увидел свет, так как пока я охотился за Быковым, издание, пославшее меня на "охоту" за Быковым, временно перестало выходить. Но мои труды не пропали даром, так как я справился с первым заданием, доказав всем и, прежде всего, себе, что могу стать журналистом<**".

"Теленеделя"

Так и не став "бабаховцем", я, тем не менее "по наследству", попал в штат новой газеты - "Теленедели". Само название говорило о направленности этого издания. Несмотря на мои успехи по "отлову" Быкова, вначале меня держали в качестве "мальчика на побегушках". Первым делом мне поручили собрать репертуар театров и составить театральную афишу города.
Я прекрасно понимал, что подавать голос рано, поэтому отправился в "культпоход". Скорей всего, я бы навсегда остался в должности репертуарного собирателя, если не Его Величество Случай.
В один прекрасный день выяснилось, что некому брать интервью у капитана команды КВН ХАИ - Андрея Чивурина. Сейчас я уже не помню всех подробностей, но сей факт навсегда осел в моем сознании. Я скромно сидел в редакции и откровенно скучал, как вдруг взгляд главного редактора Игоря Магрилова уперся в меня:
-- Вот он и поедет к Чивурину!
Спорить с начальством я, конечно, не стал, а решил посоветоваться, поэтому ряд вопросов "позаимствовал" у более ушлых и искушенных коллег. Как потом выяснилось, такой шаг был ошибочным, так как в дальнейшем я спокойно обходился без "помощи старших товарищей", но такую "самодеятельность" мне не простили

Испытания славой

Постепенно я стал набивать руку и вошел во вкус. Уход главного редактора никак на мне не отразился, так как я работал в связке с его заместителем, а потом и преемницей Леной Скачко*. Страница, где размещались мои интервью и статьи,называлась "Телесеть", что обуславливало выбор "клиентов".
Я добросовестно выполнял все указания Лены и думал, что в дальнейшем не будет никаких проблем, но абсолютно неожиданно "грянул гром". После выхода моего интервью с одним из теленачальников в нашей редакции раздался звонок. Меня не было на месте, зато Лена оказалась возле телефонного аппарата.
Звонил тот самый теледеятель и приглашал на запись программы "Пресс-клуб". Все было бы ничего, если бы он пригласил Лену, но приглашения предназначалось только для меня. По кислой физиономии Лены, сообщившей мне это "пренеприятнейшее известие", я понял, что данная история выйдет мне боком, и не ошибся.
По сути, я стал заложником собственного трудолюбия: я поехал в Москву, привез несколько "забойных" интервью и стал "мозолить глаза". Лена пригласила меня к себе в кабинет и решила "просветить". По ее словам, журналист не должен иметь узкую специализацию, а быть специалистом широкого профиля. В переводе на нормальный язык это означало одно - на моих интервью "ставится крест", а меня перебрасывают на другой участок.
Я отлично понимал всю демагогию речей редакторши, хотя и отправился собирать материал для статьи о кино, так и не увидевшей свет. Время шло, а ситуация не менялась: старые материалы "со скрипом" выходили, а новых заданий я не получал. Постепенно обстановка вокруг меня стала накаляться, так как я стал ловить косые взгляды сотрудников. Все шло к тому, что мне нужно уходить.
После долгих размышлений я объявил Елене о своем уходе, однако, реакции с её стороны я так и не дождался: редакторша даже не спросила меня о причинах ухода и вообще не захотела разговаривать. Такого оборота я, честно говоря, не ожидал, так как надеялся на спокойный разговор. Часть моих материалов осталась в редакции, и в течение нескольких месяцев они выходили в свет.
"Развод" с "Теленеделей" я пережил спокойно, хотя горький осадок на душе все же оставался. Я обратился к Игорю Магрилову, и он меня взял к себе в газету "Simon", являвшейся конкурентом "Теленедели". Кроме интервью мне пообещали рубрику "Юмор", о чем я даже не мог мечтать.
К сожалению, в результате сокращения страниц, я оказался на улице, но самое препаскудное заключалось в другом: мои материалы (интервью) никто не собирался печатать. Таким образом, я оказывался в очень "интересном" положении по отношению к тем, с кем я готовил эти интервью.
Конечно, я мог объяснить, что к происшедшему не имею ни малейшего отношения, но я пошел другим путем - отправился в одну из государственных газет и предложил материалы. В результате такой "операции" все они увидели свет причем, этот. Моя совесть стала чище слезы ребенка, я стал спокойно спать, не вскакивая во сне, ожидая кровавой расплаты за чужие грехи.
Мое участие в "Пресс-клубе" не ограничилось ролью статиста, ведь по правилам "телеигры" каждый гость должен был подготовить телесюжет. Мне пришлось срочно осваивать "смежную" профессию телерепортера и придумывать интересные идеи для двух выпусков - к 8 марта и 1 апреля.
За один из сюжетов я даже был удостоен премии - отличного фена немецкого производства, который по-прежнему находится в рабочем состоянии. Во время общения с коллегами по цеху я узнал немало нового, забавного и курьезного.

Эпилог

Постепенно подходил к концу мой доэмиграционный отрезок жизни, я не знал, что меня ожидает по ту сторону границы, однако я надеялся, что мое "владение пером" пригодится мне в будущем.

------------------------------------------------------------------------

* -самое прикольное, что меня эта мадам теперь в упор не узнаёт,хотя до склероза ей ещё, как пешком до Парижа:)))))