Эта история действительно началась с целой серии моих неудач. День был точно не мой. Утром я неожиданно обнаружила, что у меня закончился кофе. Может, для кого-то это мелкая проблема, но для меня - это почти трагедия, так как, не выпив чашечку этого жизненно необходимого мне напитка, я не могу выйти из дома. А как в таком случае мне купить кофе?
Я отправилась к соседке, но ее не оказалось дома. Пришлось преодолеть свои комплексы, привести себя в порядок и топать в "супер", благо он был рядом. Но неприятности продолжали преследовать меня. У самой кассы я обнаружила, что забыла дома кредитку, а наличных у меня не было уже почти неделю.
В каком настроении я появилась в своей конторе, объяснять нужно только тому, у кого ни разу в жизни день не начинался таким образом.
Ари (мой секретарь) принес и положил мне на стол приличную пачку писем, среди которых счета были в явном большинстве.
После полудня у Ари заболел зуб, и мне пришлось отпустить его к врачу. До вечера я просидела в своей конторе совсем одна, и мое настроение упало до отрицательной отметки. Как может улучшить свое настроение женщина? Купить что-нибудь из одежды или косметики? Этот вариант мне сейчас не по карману, да и по магазинам я не люблю ходить. Тогда послать к чертям диету! Это вполне доступно. Можно получить удовольствие, не выходя из конторы, если по телефону заказать пиццу. Так я и решила.
Через десять минут аромат свежеиспеченной пиццы не только возбуждал мое воображение, но и вызывал зверский аппетит. Пицца была круглой, аккуратно рассеченной на четыре аппетитных куска. Я взяла из холодильника баночку апельсинового сока, поставила ее на стол, чтобы сок немного согрелся, и приступила к еде.
Я так подробно описываю начало трапезы, потому что все остальное помню весьма смутно. Если верить комиссару Катлеру, съела я очень немного. Видимо, это и спасло мне жизнь, так как продолжение этой истории для меня ассоциируется с больничной палатой, в которой я очнулась на следующий день. События, стертые из памяти, были мне описаны моим другом комиссаром. Оказывается, перед тем, как потерять сознание, я все же успела ему позвонить. Поскольку я проговорила что-то не совсем внятное и очень странным голосом, Эрик Катлер, бросив все, примчался в мою контору - к счастью, вовремя. Он сразу сообразил, что оставшуюся пиццу нужно отправить на экспертизу. Результат оказался весьма интересным: это был довольно редкий яд, вернее, в определенных дозах это даже не яд, а скорее наоборот. Аэролизин применяют при острых приступах астмы. В том количестве, которым была напичкана злополучная пицца, лекарство становится убийцей. Так впервые в своей жизни я из детектива превратилась в потерпевшую, а расследованием покушения занялась полиция в лице уже упомянутого комиссара.
- Послушайте, коллега, как получилось, что вы не почувствовали странный привкус, который наверняка был у этой чертовой пиццы? - начал разговор Эрик Катлер, устраиваясь в кресле, стоявшем возле моей кровати.
- Было столько острой приправы, что для того, чтобы почувствовать привкус, нужно было сначала утолить первый голод...
- Вы заказывали все приправы?
- Хороший вопрос, комиссар... Нет, я заказывала классический вариант, но это значит, что мне доставили не мой заказ! Против острых приправ я, в принципе, не возражаю, но я их не заказывала, это точно!
Когда я покинула, наконец, больницу и появилась в своей конторе, то была приятно удивлена той неподдельной радостью, с которой встретил меня Ари. Вскоре меня навестил и Дэвид, в больницу ко мне никого не пускали по распоряжению полиции.
- Если бы кто-то захотел тебя убить, сомневаюсь, что он выбрал бы такой сложный и ненадежный способ, - Дэвид начал разговор, как всегда, минуя обмен приветствиями. - Скажи, когда ты в последний раз заказывала пиццу, если не считать последнего печального события?
- Не помню...
- Вот именно! Каким же провидцем надо быть, чтобы предвидеть, что именно в этот день ты закажешь пиццу, причем именно "Патриссию"!
- Да никто всерьез и не рассматривает этот вариант.
- Тогда почему меня к тебе не пустили?
- Пустая формальность, меня продержали там всего три дня.
- Три дня! Да я с ума тут сходил!
- Ты преувеличиваешь, - примирительно проговорила я, но мне было приятно.
- А полиция что-нибудь уже знает? По крайней мере, можно было уже выяснить, кто доставил заказ.
- Я жду комиссара Катлера с минуты на минуту.
Вскоре мы действительно знали все, что удалось установить официальному следствию.
- Как вы себя чувствуете, коллега? - поинтересовался комиссар, входя в мой кабинет.
От него мы узнали основные из уже известных фактов. Вот они:
Пиццу мне доставил некий Тони Фатмер, студент-математик, подрабатывающий в пиццерии во время каникул. Он действительно мог перепутать заказы, так как его ящик, в который были сложены коробки, оказался плохо закрепленным на багажнике его мотороллера. Когда парень резко затормозил, ящик упал, и коробки рассыпались. Тони не мог с уверенностью сказать, что после этого уложил их в прежнем порядке - по списку с адресами, выданными ему для развозки. Ошибки случались и раньше, и по другим причинам, иногда клиенты жаловались, но это были мелкие неприятности.
Сравнительно легко удалось установить, по какому адресу должны были доставить очень острую, с большим количеством приправ, пиццу. И тут меня ждал сюрприз. Адрес мне, конечно, ни о чем не сказал, но имя было мне хорошо знакомо. Потенциальной жертвой покушения мог быть Роберт Гретт, художник издательской фирмы «Папирус»!
- Ты знаешь его? - среагировал Дэвид на мое удивление.
Короткой, но болезненной волной промелькнули давние полустертые воспоминания.
Я только что окончила школу, мои планы на будущее были весьма неопределенными. Я понимала, что нужно учиться, чтобы получить профессию и обеспечить, таким образом, себе независимость, без которой, как известно, нет ни материального благополучия, ни самоуважения. Так меня приучили думать родители, и пока я не вижу доказательств того, что они были не правы. Но процесс обучения мне порядком надоел. Мне было семнадцать, и этим тоже сказано, если не все, то многое.
Мы познакомились с Робби на выставке его работ. Он скучал, рассматривая редких посетителей, блуждавших по выставочному залу. Тут его взгляд, видимо, и наткнулся на трех девчонок, которые стояли у одной из картин. Потом Робби говорил мне, как поразился тому, что мы выделили своим вниманием лучшую картину. Сейчас я знаю, что это был обычный треп, но тогда я была польщена, причем значительно больше подруг. Думаю, поэтому я и стала главной жертвой. Возможно, жертва - это слишком громко сказано, но по сути того, что произошло позднее, верно. Если вы ждете душещипательной истории о совращении юной девственницы, то мне придется вас разочаровать. Мы погуляли по вечернему городу, поговорили о живописи, о жизни, о любви. Вечер был прекрасным и незабываемым. Потом Робби написал мне несколько писем, трогательных и романтичных, жил он не в Сент-Ривере. До настоящего свидания дело не дошло, так как мои наивные и весьма эмоциональные письма попали в руки жены героя моих грез. Письмо, которое я получила от Эммы Гретт, нельзя было назвать примером изящной словесности. Впрочем, сейчас я бы отнесла его к разряду учебной литературы, так как оно отучило меня раз и навсегда верить в слова, сказанные искренним и задушевным тоном.
- Мне показалось знакомым это имя, - слукавила я.
- Мы уже знаем об этом господине достаточно много, и не только в связи с этой кулинарной историей, он уже был допрошен полицией совсем по другому делу, - неожиданно сообщил комиссар. - Но это покушение заставляет меня переосмыслить информацию.
- Может, я могу кое-что узнать от вас, или это закрытая информация? - на всякий случай поинтересовалась я.
- При других обстоятельствах, в интересах следствия... Но вас ведь можно считать потерпевшей, да и ваш друг уже многое знает, ведь об этом случае писали газеты.
- То-то мне показалось это имя знакомым! Конечно, это художник, которого подозревают в убийстве фотомодели! Так, комиссар? – тут же воскликнул Дэвид.
- Обвинение ему не предъявлено, но факты не в его пользу. - осторожно заметил Эрик Катлер.
- Тогда я хотела бы знать факты, тем более, что, по-видимому, они не известны только мне.
- И всем остальным оригиналам, которые не читают газеты, - съязвил Дэвид.
Роберт работал над рекламным проспектом новой книжной серии. Серия была посвящена достаточно модной теме: жизнь в виртуальном пространстве. Ему нужна была героиня. Моник Саммерс, начинающая фотомодель, хорошо вписалась в тот образ, который создавал Гретт. Он нашел ее по картотеке, раньше они никогда не встречались, да и в связи с этой работой встретились лишь дважды до того рокового дня.
Моник жила одна в небольшой двухкомнатной квартирке на окраине Сент-Ривера. Ее доходы были еще очень скромными, но она не бедствовала. Соседи отзывались о ней, как о девушке спокойной и приветливой. Никто не замечал, чтобы ее посещали подруги и, тем более, мужчины. Впрочем, снимала она эту квартиру всего пару месяцев. Примерно пять дней назад страховой агент обходил дом, в котором жила Моник, в поисках новых клиентов. Он увидел, что дверь одной из квартир открыта, позвонил, но никто не откликнулся. Разумеется, агент забеспокоился. Будучи человеком достаточно разумным, он вызвал полицию, которая и обнаружила Моник лежащей на ковре рядом с небольшим диванчиком. Девушка была мертва уже пару часов. Ее убили выстрелом в затылок. Пистолет лежал рядом с ее правой рукой, но, учитывая положение раны на голове, говорить о самоубийстве не имело смысла. То, что пистолет был брошен на месте преступления, на первый взгляд, свидетельствовало о неопытности преступника. Но любой, даже самый наивный читатель детективов, знает о тех возможностях, которые открываются перед следствием благодаря обнаружению орудия убийства. Только это обстоятельство пока и удерживало полицию от предъявления обвинений Роберту Гретту. Пистолет принадлежал именно ему. Против Гретта было достаточно и других улик, его видели в тот день на улице, где произошла трагедия, он же уверял, что не знает, где живет Моник, а на этой улице навещал приятеля. Однако адрес приятеля назвать отказался. Кроме того, трое свидетелей заявили, что слышали, как Моник и Гретт ссорились за два дня до смерти девушки. Все эти факты лишь косвенно указывали на художника. Но странное покушение не вписывалось ни в версию о виновности, ни в версию о полной непричастности Гретта. Оно вообще ни во что не вписывалось. Зачем кому-то понадобилось убивать его, да еще таким ненадежным способом? Если убийца имел отношение к пиццерии (иначе он просто не смог бы заправить пиццу ядом), то он не мог не знать, что заказы иногда путают. Да, все очень странно.
Я не удержалась и позвонила Роберту Гретту. Я ничего не сказала ему о злополучной пицце. Просто сказала, что могу попытаться ему помочь. В конце концов, у меня были финансовые проблемы и клиент мне не помешал бы.
Минутную неловкую паузу первым нарушил Робби.
- Ты почти не изменилась, только похорошела.
- А ты, похоже, не утратил формы, комплимент все еще на вооружении?
- Это не комплимент, ты действительно выглядишь потрясающе, - тон его был предельно искренним.
- Допустим, но ты ведь не для того пришел сюда, чтобы говорить о моей внешности?
- Скажем, не только для того.
- Перейдем к делу?
- Как знаешь. Ты, как я догадываюсь, уже в курсе того, что случилось с Моник Саммерс? Знаешь, конечно, что я – главный подозреваемый.
- Более или менее. Серьезных улик против тебя нет...
- Дело не в этом, я хочу получить у тебя совет, есть информация, которую я не сообщил полиции, и я не знаю, как с ней поступить. Я действительно был на той улице, но не знал, что Моник снимает там квартиру...
- Почему бы тебе не назвать адрес, по которому ты там был? Возможно, это обеспечило бы тебе алиби.
- В том-то и дело, что совсем наоборот! Можешь мне не поверить, но у меня нет выбора. Я был в том же доме, понимаешь?
- Да, ситуация не из приятных. Но ты ведь был не один, или ты был не у приятеля, а у приятельницы, и теперь боишься гнева своей супруги больше, чем обвинения в убийстве?
- Я думал, что ты знаешь обо мне больше. Я давно уже свободный человек. Мы расстались восемь лет назад, я пытался тебя найти, но знал только фамилию и имя, да еще старый адрес.
- Только не говори, что с женой ты расстался из-за меня.
- Нет, конечно, наш брак с самого начала был жуткой глупостью, а ты была слишком юной, чтобы понять. Я просто не хотел, чтобы ты считала меня подонком.
- Что же ты сразу мне все не объяснил? Ждал, пока я подрасту?
Я чувствовала, что ввязываюсь в ненужный и дурацкий, по сути, разговор, но меня понесло. До сих пор стыдно вспоминать то, что я тогда говорила, но, может, в этом и был какой-то смысл, ведь Роберт доверял мне, и нужно было выплеснуть старую обиду, чтобы она не мешала делу. Когда мы опять вернулись к тому, ради чего встретились, я узнала весьма любопытный факт.
- Ты права - я был у женщины, но это не какая-нибудь интрижка, у нас чисто деловые отношения, - как ни странно, я ему поверила. - Просто не хочется еще и ее в это впутывать, к тому же, она не может подтвердить мое алиби, так как почти два часа я был в ее квартире один. Работал за ее компьютером, заболела голова, и я решил на несколько минут оторваться от экрана. Встал и подошел к окну и увидел ее...
- Кого?
- Моник. Она вышла из дома с большим чемоданом, села в такси и уехала.
- Ты уверен, что это была она?
- Теперь, понятно, уже нет, ведь я знаю, что ее убили, но тогда я не сомневался, что это она.
- Послушай, это ведь убийство. Убита девушка. Убита из твоего пистолета. Ты, возможно, располагаешь очень важной информацией, мы не имеем права скрывать ее от полиции - ни ты, ни я. Я понимаю, ты растерялся, испугался... Но подумай сам: если окажется, что женщина, которая вышла из дома, где было совершено преступление, имеет отношение к этим событиям, можно будет выйти на след истинного убийцы. Давай поедем к комиссару Катлеру, который ведет это расследование. Он прекрасный человек и замечательный полицейский. Он вовсе не заинтересован в том, чтобы засадить за решетку невинного человека.
- Поеду, если скажешь, что ты мне веришь. Правда, Мэриэл, для меня очень важно это знать.
- Я тебе верю, я ведь не идиотка. Чтобы придумать такую историю, нужно воображение, а откуда оно у тебя, если... Ладно, поехали.
...Мы сидели в кабинете Эрика Катлера. Робби уже успокоился. Видимо, ситуация действительно его измотала. После того, как он все рассказал, ему явно стало легче. Комиссар, как и я, отнесся с доверием к тому, что сообщил художник, но это еще больше все запутало. Кроме того, осталось несколько моментов, которые мы могли выяснить прямо сейчас, это были вопросы, связанные не только с убийством модели. Нам нужно было понять, почему кто-то покушался на Роберта Гретта. Да и покушался ли? На него ли? Связано ли это с убийством Моник? В этом деле было слишком много фактов, казавшихся бессмысленными. Например, если Гретт случайно оказался рядом с местом преступления, то как там оказался его пистолет? Если Гретта кто-то хотел подставить, то откуда он знал, что художник будет в это время в этом месте, если сам Робби об этом не знал? Я вдруг подумала о том, что Робби ничего не знает про злополучную пиццу!
- Комиссар, вы разрешите задать господину Гретту несколько вопросов? - дипломатично начала я.
- Задавайте, но не забудьте, что свидетелю пока неизвестны факты, связанные с покушением...
- Каким покушением, - заволновался Робби.
- Нам тоже пока известно немногое, - поспешила вставить я, чтобы не упускать инициативу. - Я хочу задать вопрос, который может тебя поначалу удивить, но потом я тебе все объясню. Скажи, ты любишь пиццу?
- Пиццу? - удивился Робби.
- Да.
- Не то чтобы это было моим любимым блюдом, но иногда я очень даже не против. Особенно мне нравится...
- Пицца "Патриссия", - подсказала я.
- Да, там для меня делают особый заказ, а ты откуда знаешь?
- Ты не можешь об этом своем заказе рассказать поподробнее?
- Пожалуйста, только мне все же непонятно... Ну, хорошо. Примерно полгода назад я принимал участие в подготовке рекламного шоу, организованного сетью пиццерий "Патриссия", и менеджер этой фирмы пообещал, что каждую неделю в течение года я буду получать пиццу, приготовленную именно так, как я люблю.
- То есть с большим количеством острых приправ, - опять не удержалась я от искушения показать свою осведомленность.
- Да. А что, собственно, случилось?
- Когда ты получил свою пиццу в последний раз?
- В понедельник, но...
- Что "но"?
- Мне привезли совсем не то, что я заказывал, но дареному коню, как говорится...
- Ты не стал жаловаться, как я понимаю?
- Я же говорю...
- Что ж, комиссар, вы разрешите мне объяснить господину Гретту смысл вопросов?
- Да, я думаю, он должен знать, ведь попытку могут повторить.
- Что вы все загадки загадываете! - вдруг занервничал Гретт. - Объясните, наконец, при чем здесь мои кулинарные предпочтения?
- Дело в том, Робби, что заказы перепутал парнишка, который развозил пиццу.
- Это понятно, но почему это так волнует полицию?
- Твой заказ доставили по ошибке в мою контору, я тоже в понедельник вечером решила заказать "Патриссию".
- Тебе привезли мою пиццу? Вот это совпадение! А я удивился, что ты так хорошо знаешь мои вкусы.
- Если бы ты съел то, что было приготовлено для тебя, мы бы сейчас с тобой не разговаривали.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Я, между прочим, только сегодня выписалась из больницы, где находилась по причине тяжелого отравления после того, как отведала очень небольшой кусочек предназначенной тебе острой пиццы.
- Но этого не может быть, кому это нужно? Да и как?
- На эти вопросы мы и ищем ответы, - вклинился, наконец, в нашу беседу комиссар Катлер.
Пока беседа продолжалась без моего участия, я могла обдумать полученную информацию. Меня все время беспокоил вопрос о выборе яда. Почему именно аэролизин? Ведь человек, использующий это лекарство, должен был знать о его свойствах. Может, он врач? Или страдает астмой и поэтому знает этот препарат?
- Послушай, Робби, - я не помню уже, кого из двух мужчин я прервала таким образом на полуслове, - ты знаешь, что такое аэролизин?
- Да, - почему-то смутившись, ответил Гретт, - я принимаю это лекарство уже лет пять, но при чем здесь моя астма?
- Вот как! - воскликнула я, обращаясь к комиссару. - Но это совсем бред! Почему тогда именно этот препарат избрали в качестве орудия убийства? Ведь наверняка у Робби реакция на его действие значительно слабее!
- Меня пытались отравить аэролизином? - Гретт произнес это напряженно, словно мысли его зацепились за какое-то важное воспоминание.
Я это сразу почувствовала и даже практически догадалась в тот момент, о чем он подумал. Но мне нужно было, чтобы Робби назвал имя.
- Ты кому-то говорил, что принимаешь это лекарство?
- Вот именно, причем сказал ему, что эти таблетки из спасителя могут легко превратиться в убийцу, достаточно превысить дозу, например, в три раза.
- А этот парень себя явно подстраховал, - прокомментировал комиссар. - В лаборатории сказали, что в пицце было, как минимум, две упаковки аэролизина.
- Нам пора услышать имя человека, с которым Робби поделился информацией.
- Да откуда я знаю это имя? Мне стало плохо в мастерской, я попросил парня, который в это время готовился к съемкам, чтобы он мне подал упаковку с таблетками, которая всегда лежит в ящике моего стола. Одна упаковка у меня обычно в кармане брюк, но в этот день я забыл ее дома. Для таких случаев у меня в столе есть запас.
- Ты хочешь сказать, что это был... не знаю, как вы называете мужчин этой профессии...
- Так же, как и женщин, он действительно пришел пробоваться, но я его отбраковал.
- И за это он решил тебя отравить? Чушь! И где его теперь искать? Ведь это он мог поведать твоему врагу...
- Какие у меня враги? А имя можно выяснить у секретарши. Она регистрирует все пробы...
- Коллега, подведем первые итоги, учитывая то, что сообщил ваш приятель, - обратился ко мне Эрик Катлер, когда Роберт покинул кабинет.
- Он мне не приятель, а всего лишь предполагаемый клиент, - пожалуй, излишне нервно возразила я.
- Ну-ну... Не всякого клиента вы станете называть Робби, даже если он и представится вам Робертом.
- Не стану спорить, мы были знакомы с Греттом раньше, но это было давно, мы с ним не виделись больше десяти лет, - оправдалась я и почувствовала, что краснею.
Комиссар не стал углубляться в эту тему и перешел к фактам и вопросам.
- Что мы знаем о покушении на вашу жизнь? Первое, что можно сказать с большой степенью вероятности - то, что вы отравились по ошибке. Получили отравленную пиццу вместо Гретта. До этого момента все вроде вполне логично и понятно. О том, что Гретт принимает аэролизин, а заодно и об опасных свойствах этого лекарства, знал некий Икс, имя которого мы, впрочем, можем узнать у секретарши рекламного отдела издательской фирмы "Папирус". Что касается убийства Моник Саммерс, то тут мы не продвинулись ни на шаг, новый факт все только запутал. Пистолет нам тоже не слишком помог. Хранил его Гретт в ящике стола в мастерской. Он был не заряжен. Когда был похищен, неизвестно.
...Следующий день принес сразу несколько сюрпризов, но о главном лучше рассказать подробнее. Утром мы собрались в полицейском управлении, поскольку именно туда стекалась информация по делу.
Мы узнали имя парня, которому Гретт рассказывал про свое лекарство. Его звали Ори Стентнер. Комиссар решил пригласить Стентнера в управление, так как времени ездить по городу не было, а поручить разговор с ним кому-нибудь Катлер не хотел. Робби должен был подтвердить, что это именно тот человек, о ком он нам рассказывал.
Но в кабинете появился еще и Дэвид с очень интересной новостью: в Мервике скончался один из самых богатых людей в мире, Чарльз Криз. Он умер своей смертью в окружении близких и в том почтенном возрасте, когда смерть ни у кого не может вызвать подозрений. Это событие не заставило бы Дэвида разыскивать меня с самого утра, если бы не одно обстоятельство. Завещание было уже обнародовано, и его текст попал в газеты, поскольку оно было не совсем обычно. Господин Криз был бездетным вдовцом, но у него остались две сестры, а также восемь племянников и племянниц. Свое состояние он разделил почти на равные части между наследниками. Таким образом, после его смерти эти люди стали очень состоятельными. Но самое главное, что среди наследников оказалась и Моник Саммерс. Странное совпадение, но кому нужно было убивать девушку? Доля каждого из получателей завещанных денег, конечно, возросла после ее смерти, но стоило ли ради этого идти на убийство? Не думаю, что это приемлемый мотив. Так или иначе, ситуация все больше запутывалась.
А нас ждал еще один сюрприз. Мы бурно обсуждали эту кашу из фактов, когда комиссару доложили, что его срочно хочет видеть молодая женщина. Она располагает, по ее словам, важной информацией по делу об убийстве Моник Саммерс.
Когда посетительница вошла в кабинет, мы сразу поняли, что информация будет весьма необычной, так как девушка была почти неотличимо похожа на убитую Моник. Если она хотела произвести на нас впечатление, то это, несомненно, получилось. После несколько затянувшейся паузы первым заговорил комиссар.
- Назовите, пожалуйста, ваше имя.
- Моник Саммерс, - спокойно ответила девушка, но, правильно оценив ситуацию, продолжила. - Убитая очень похожа на меня, так как мы с ней двоюродные сестры, она дочь сестры моего отца, звали ее Джейн Портер. Нас путали с детства. Не знаю, как все получилось, но готова ответить на ваши вопросы.
- Расскажите все, что было в тот день, когда вы уехали, и чем был вызван ваш внезапный отъезд, - опередила я Эрика.
- Хорошо. Утром я получила телеграмму из Мервика от мамы, в которой она просила меня приехать к дяде, так как его состояние уже не оставляло сомнения в том, что скоро наступит конец. Я не могла сообщить о своем внезапном отъезде господину Гретту, у него не отвечал телефон, и где его искать, я не знала. Позвонила секретарю, но ее не было на месте. Трубку никто не брал очень долго, а я боялась не успеть на самолет. Я заказала такси, и тут появилась Джейн. Мне показалось, что она обрадовалась, когда узнала о моем отъезде. Я думала, что она проводит меня в аэропорт, по дороге мы поболтаем, мы очень давно не виделись. Но она сказала, что у нее есть срочные дела в Сент-Ривере, и попросилась пожить в моей квартире дня три. Я, естественно, не возражала. Когда прибыло такси, мы попрощались... Она была жива. - И только в этот момент голос Моник дрогнул.
Тут меня посетила первая стоящая мысль, и я задала вопрос комиссару:
- Кого приглашали для опознания тела убитой?
- Мы связались с полицией Мервика. Там сказали, что госпожа Саммерс не сможет приехать, так как печальные события в ее семье очень подорвали ее здоровье, и теперь я думаю, что мы не так все поняли. Она говорила о смерти брата, и дочь была рядом с ней... Поскольку особых сомнений у нас не было, на опознание были приглашены соседи. Потом тело отправили в Мервик, о Боже!
- Не волнуйтесь, комиссар, там полиция разобралась в путанице, - вступила в разговор Моник. - Джейн похоронить все равно больше некому, ее родители погибли в авиакатастрофе еще в прошлом году.
У меня стала выстраиваться версия, которая требовала проверки, но в нее укладывались все собранные по делу факты. Жаль, что Джейн уже ничего не могла сказать.
- На какое время вы пригласили Ори Стентнера? - Задала я очередной вопрос.
- Да уже с полчаса, как он должен был быть здесь, дежурного я предупредил, - ответил комиссар.
- У тебя остались его фото? - Этот вопрос я адресовала Робби.
- Надо глянуть в компе, а что?
- Сейчас все объясню, комиссар, а фото Джейн Портер у вас есть?
- Не прижизненное, но можно подобрать...
|
