* * *
Выше голову, брат, в этом радостном мире печали!
Ты, я вижу, не рад набежавшей весенней тоске.
Ты такой же, как я, – нас с тобою уже распинали,
И родная земля ловко ладила доску к доске.
Твой простуженный вид воскресенье твоё не украсит.
Он молчит и кричит на холодном и тёплом ветру.
Нынче совесть и стыд где-то в море далёком баркасят.
Не спасу я тебя – завтра сам от удушья умру.
Мы не первые здесь и не завтра последними станем,
А соблазны и спесь есть не то, чем нас можно кормить.
Из самих же себя на самих же себя и восстанем,
Если сами себе не позволим внутри себя быть.
Неизбежность во всём – от источника до поворота,
Где и ночью, и днём перелётная носится пыль.
А ворота в степи – это просто в степи те ворота,
За которыми вход в изумительный наш водевиль!
Мы играем с тобой, как положено просто актёрам.
Мы вдвоём и они! И они тоже с нами вдвоём!
Драматургом, оркестром, рабочим кулис, режиссёром –
Будем сами, и сами все песни в спектакле споём!
Выше голову, брат, я с тобой – до последней минуты!
Хорошо то что есть! То что будет – милей во сто крат!
Как Сократ, будем несть свои маски до встречи с цикутой
И ещё одну песню споём у невидимых врат.
ВСТРЕЧА
Не лишённый харизмы, по пятнам асфальтовым вдруг,
из глубин неопознанной этой страной шевелюры,
из отсутствия жестов и свиты поклонниц вокруг,
без апломба, тоски и размазанной фиоритуры
появился, шутя, из-за прутьев немодных ворот,
отороченных кладкой лишённых камней переулков,
разливая по полкам фрагменты того, что народ
потребляет, как таинство таинств души закоулков.
Обозначенный мелом в изгибах своей седины,
многоявленный короб из книг и прозрений Востока,
при котором никак мы ему никогда не равны –
хоть все зубы за зуб, хоть все очи за тихое око.
Подхватил и повёл, не читая и не говоря,
по подземным, окольным и прочим большим переходам,
где сыреет, тучнеет и в срок плодоносит земля
и своим, и чужим по бессмыслию знаков народам.
Из оливы звучащих в классических па кастаньет
извлекая узорно пророчески правые гимны,
не приемлет пустот и не требует вовсе ответ
на предъявленный иск, как всегда добровольно-взаимный.
Землемерный посол. Гармонический, сольный квартет
из души, новизны, парадоксов и речитатива.
Присягаю публично по правилам, коих здесь нет,
на любовь и на верность тому, что чертовски красиво.
* * *
Я окачу тебя водой
с тогда отставленной ладони
тобой... тогдашнею весной
на уплывающем амвоне.
Войду в разверстые мечты,
где чучелом пройду по краю
воспоминаний. Это ты
меня подталкиваешь к раю
с тех пор как пух пошёл на взлёт
от тополей и от причастий,
и с ним исчувствованный рот
изведал все изгибы счастий.
Я окачу тебя слезой,
остротомящей, быстроходной,
и, обвивая торс лозой,
возьму молящей, сумасбродной
в полночном приступе икот
и поклонении обету.
О восхитительный облёт
угодий на границе лета!
Я окачу тебя собой,
пока ещё ты не проснулась
и не проснулся я с тобой,
и время не перевернулось.
* * *
Вот зеленеющий глазок
приёмника. Велосипед.
Арахис. Яблочный компот.
Отец, спасающий от бед.
Акаций беловая тьма.
Сирень за ветреным углом.
Спросонный слабый голос:
«Ма-а-а...»
Раскачивающийся дом.
Раздуй сильнее огонёк
вечерней фразы и сумей
разжечь без спичек уголёк.
Не смей со спичками. Не смей.
|
