Небольшой старинный городок Боровск находится почти посередине между Москвой и Калугой. На печально знаменитом сто первом километре. Но знаменит он, конечно, не тем, что сюда при советской власти из столицы высылали всяких неугодных тогдашнему режиму элементов.
Например, в свое время, когда в калужскую губернию тянули железнодорожную ветку, то по плану она должна была сделать приличный крюк, чтобы пройти через старообрядческий Боровск. Однако местные купцы не поскупились на взятку, после чего крюк железной дороги из плана незаметно исчез.
Знаменит Боровск и своим ныне действующим мужским Пафнутьев-Боровским монастырем, в котором когда-то томился символ раскольничества протопоп Аввакум. В монастыре, на территории которого после революции до самой перестройки располагался сельхозтехникум, до сих сохранилась келья, в которой сидел Аввакум. И именно сюда, в Боровск, была сослана его сподвижница по расколу знаменитая боярыня Морозова. Здесь же ее и похоронили, правда, могилы боярыни, как таковой, не сохранилось.
По роковому стечению обстоятельств, здание райкома партии решили построить рядом с местом захоронения. Боровчане, несмотря на партийные запреты, продолжали ходить на одинокую могилку Морозовой, и тогда в начале 60-х годов райкомовское начальство возвело на костях раскольницы пристройку к своему зданию. Несколько сторожей, которые по ночам находились внутри здания райкома, через какое-то время либо спивались, либо попадали в психушку. Потому что по ночам им мерещился женщина, разгуливавшая по темным коридорам районного комитета партии… Впрочем, это уже совсем другая история.
Так вот, возвращаясь в Боровск. Нынче сюда приезжает много туристов, как российского разлива, так и зарубежного, чтобы посмотреть на исторические и архитектурные памятники. Ведь когда-то в этом городке насчитывалось более 40 церквей, большую часть из которых при советской власти взорвали, а что-то стали использовать под склады и Дома культуры. Но сегодня большинство из них приведены в божеский вид. Это и действующие храмы, и бывшие купеческие особняки, и торговые ряды, дом Наполеона, в котором французский император провел одну ночь, и домик К.Э.Циолковского, где он прожил больше 10 лет, прежде, чем навсегда уехать в Калугу… Однако есть в Боровске одно старинное здание, показывать которое туристам городские власти всячески избегают.
Это двухэтажное обшарпанное здание, стоящее на самой окраине города, - бывшая тюрьма. Между прочим, многие боровчане до сих пор уверены, что она построена в честь Екатерины Второй, якобы проезжавшей когда-то мимо Боровска. Горожане уверяют, что таких острогов на пути ее следования было девять – по количеству букв в имени императрицы. И что, мол, Боровску досталась тюрьма в форме буквы «т».
На самом деле, это не так. Просто, в дореволюционной России существовал типовой проект, по которому и строились тюрьмы в небольших городках. Появилась она и в Боровске. Точной даты постройки, правда, не сохранилось, но предположительно, боровская тюрьма открылась в 1865 году.
Тюрьма была небольшой, примерно, на 30 камер. В этом же здании была кухня и несколько туалетов. Камеры обогревались печами, которые топились дровами и углем из общего коридора. Напротив центрального входа располагались два небольших флигеля: в одном жили надзиратели с семьями, в другом находилась баня для заключенных. Кроме этого, при тюрьме содержалась своя конюшня. Все эти постройки огораживала четырехметровая кирпичная стена.
Незадолго до революции, в 1914 году на втором этаже открылась церковь. Народу в ней помещалось немного, и службы проходили в основном по большим праздникам. В подвале главного здания находилась виселица. А неподалеку от тюрьмы, сразу за стеной, было тюремное кладбище, на котором сначала хоронили повешенных, а потом – расстрелянных.
В 1931 году здание тюрьмы и все прилегающие постройки, расположенные на территории местной суконной фабрики «Красный Октябрь», было решено передать рабочим. Да не простым, а ударникам производства. В довольно короткий срок оставшихся заключенных перевезли в областную тюрьму. И очень скоро опустевшее здание наполнилось новыми жильцами. Однако ударников производства было в несколько раз больше, чем камер-комнат. Поэтому вскоре под жилье заняли и кухню, и даже туалеты. Помещение церкви переоборудовали под рабочий клуб, но просуществовал он недолго. Вскоре и там возвели кирпичную перегородку – и получилось еще две небольших комнаты. После Великой Отечественной войны как-то незаметно исчезло и тюремное кладбище. На его месте не один десяток лет жильцы сажали картошечку, огурчики, помидорчику, клубнику… Постепенно боровчане переименовали тюрьму в «Дом ударника», и под этим названием оно существует до сих пор.
Где мы жили – кривые улицы.
В мелких трещинках небосвод,
Как пластинка старинная крутится
Двадцать пятый, наверное, год.
Окна смотрят задумчиво в лужицы,
Будто видят всю жизнь насквозь.
Где мы жили – смешные улицы:
Вкривь и вкось.
Все по-прежнему в этом городе:
Переулки, дома и мосты,
Где когда-то и мы были молоды,
И чисты.
За прошедшие почти 140 лет во внешнем, да и во внутреннем облике бывшей тюрьмы мало что изменилось: с окон сняли решетки, да в комнатах переложили печки. Вот и вся перестройка. Не осталось никого и в живых из старожилов «Дома ударника». Последняя долгожительница – 83-летняя баба Маня умерла года три назад. И сегодня здесь проживают в основном вынужденные переселенцы, безработные, алкоголики, и вообще темные личности. Рассказывают, что всю прошлую зиму в одной из комнат ютился даже неизвестно откуда взявшийся эфиоп.
Сегодня «Дом ударника» даже на привыкших ко всему россиян производит довольно жуткое впечатление. И это не удивительно, ведь последний раз косметический ремонт здесь делали почти 40 лет назад. А балки и доски, которые крепят крышу, не заменяли вообще ни разу. Больше 10 лет назад по заданию местной администрации был сделан план реконструкции этого мрачного здания. Чтобы лишний раз не будоражить и не обнадеживать жильцов, план реконструкции делался втайне. Так он до сих пор для большинства и остался тайной.
Провинция – убогие места,
Тысячелетья варварства и чуда.
- Кто здесь живет?
- Наверное, Иуда.
Сады… церквушка… кладбище… верста.
Провинция – библейские места,
Здесь век пройдет, пока воскреснет слово.
Сады… церквушка… кладбище… Голгофа.
- Кого распяли?
- Кажется, Христа.
Вместе со съемочной группой я несколько раз приезжал в Боровск, чтобы снять сюжет о «Доме ударника». Похоже, и здесь жил свой стукач, потому что два раза нас прямо со съемок увозили в местную милицию: мол, без особого разрешения снимать запрещено. Кассеты, к счастью, не отобрали. Почти каждый наш приезд к нам навстречу выбегал суетливый мужичок лет пятидесяти по прозвищу Чеснок, и вместо приветствия весело выкрикивал печальный слоган:
-Наш дом – тюрьма!
Кто-то из жильцов мне потом сказал по большому секрету, что Чеснок – единственный тут человек, у которого есть «могильный» телефон.
Стихи автора
|
