Валька вернулся с работы явно не в духе. Он какое-то время послонялся по гостиной, зашел к себе в комнату, вернулся (не переодеваясь) обратно и со всей силы ткнул ногой лениво кочевавшего в противоположном направлении кота Муркина
Кот, не ожидавший такой подлости от собственного любимца, громко замяукал и тут же бросился искать защиты у Крейцмана-старшего, разогревающего на кухне ужин.
- Ты зачем кошака обижаешь? - спросил тот, высунувшись из-за двери с бутылкой соевого масла в руке. - Животное тут при чем? Что тебе Муркин сделал?
- Достала, сволочь долбанная... - признался Валька и выдал отцу столько ненормативной лексики, сколько тот не слышал от него, пожалуй, на протяжении всей жизни. Данные словосочетания адресовались непосредственной хозяйке сына, директору фирмы "Альянс", Софье Марковне Фишман. Нельзя сказать, что Валька души не чаял в своем боссе, но подобное откровение было для Крейцмана внове.
- С чего это вдруг? - поинтересовался он. - Ты ведь, как три месяца назад на работу устроился, души в ней не чаял! Милая, интеллигентная женщина, высокий интеллект, благие помыслы, полное понимание, разве что портрет ее на свой столик не поставил. Откуда такие перемены?! - Бать, - махнул рукой Валька. - Ты же ни черта не знаешь! Эта баба меня с ума сводит!
- Откуда крестьянский слэнг у выпускника Бар-Илана?! - удивился Крейцман. - Сказал бы, на худой конец, женщина. Зачем даму за глаза обижать?!
- Тебе-то хорошо - посмеиваться, - вздохнул сын. - А вот попал бы на мое место...
- Будем считать, что попал, - Крейцман поставил бутылку на стол, сел на диван и жестом показал ему на место рядом с собой. - Излагай-рассказывай. Кто же как не я, тебя выслушает?..
Валька тяжело вздохнул.
- Да что рассказывать... Софка... Она ко мне... пристает...
- Не понял! - переспросил отец. - Пристает?!..
* * *
Софью Марковну Фишман он видел только один раз, когда фирма устраивала пуримский карнавал для сотрудников и членов семей. В небольшом, но уютном ресторане, за столами, заваленными всякой всячиной, галдели гости и Валька, оторвавшись от коллег, подвел отца к высокой, стройной, моложавой даме лет сорока пяти - сорока шести. Дама показалось симпатичной, серьезной, знающей себе цену, но без тех выпирающих изо всех мест амбиций, свойственных "новым русским предпринимателям" на Святой Земле. Тогда они перемолвились двумя-тремя мало что значащими дежурными фразами, на том знакомство и закончилось.
- Чего это ты болтаешь?! - удивился он, припомнив смутную картинку. - Сколько тебе, а сколько ей! Да она тебе в матери годится... если бы в восемнадцать лет замуж вышла!
- А я о чем! - стукнул кулаком по стене Валька. - Народ вокруг гогочет, еще немного - и вообще пальцем показывать будут.
Крейцман покачал головой. Фирма "Альянс" занимала два этажа в одном из высотных зданий Южного Тель-Авива и, несмотря на свое недолгую историю и "русское" происхождение, высоко котировалась на местном экономическом рынке. Даже когда, под влиянием общего падения интереса к электронной сфере, фирмы, работающие на "хай-тек" стали закрываться и сужаться одна за другой, "Альянс" прочно удерживал свои позиции, приобретая все новые и новые заказы из республик СНГ. Уходить от Фишман, при такой зарплате, и фактически не имея опыта работы, было бы крайне нежелательно. Тем более, с непростым Валькиным характером.
- А в чем оно выражается, приставание? - осторожно поинтересовался Крейцман, втайне опасаясь ответа.
- Ну бать, - развел руками Валька. - Если баба мужика хочет, как тут тебя получше объяснить?! Началось все с маленьких знаков внимания: задержись, побеседуем о том, да о сем. О вкусах моих расспрашивает, об увлечениях... Чего люблю, а чего - нет... Разумеется, вполне законно хозяйка фирма может интересоваться жизнью своих подчиненных, почему нет? Вопрос в другом - до какой степени?!
- Любопытная попалась, - предположил отец. - Может, хочет узнать, чем и как живет современная молодежь?!
- А вот у других, почему-то, ни о чем, никогда не спрашивает! К чему бы это?! Молчишь? Пойдем дальше. Две недели назад принесла в наш отдел листки тестирования... якобы по поручению какого-то социологического института. Там такие вопросы... секс, пол, пол, секс... Знаешь, на мой взгляд, даже девушки из массажных кабинетов покраснели бы, их заполняя...
- Ну ты же не девушка!
- Ага. Наконец вспомнил! Поздравляю! У нас в отделе, кроме меня - Верка, Инга, Игаль и Яков. И эти четверо, полтора часа, пока над листками пыхтели, на меня лыбились и похихикивали. И больше ни в одну комнату Софа эти тесты не принесла. Делай выводы!
- А вдруг и на самом деле опрос? Причем, выборочный? Ты случайно не перегибаешь палку?! А то залезаешь во всякие там порносайты, скачиваешь оттуда всякую дрянь, а потом мозги начинают путать реальное и виртуальное.
- На мой прикид начала повышенное внимание обращать, - не унимался Валька. - Почему ты носишь то, а не это? Галстук тебе пойдет голубой, рубашки серые, а вот кроссовки больше не надевай, они с твоими брюками абсолютно не смотрятся! Ты такое где-нибудь видел?
Крейцман почесал затылок.
- Перегнула палку, - нехотя согласился он. - Такое дело - климакс... А если она в тебе сына видит, потому и о внешности заботиться... В смысле, из лучших побуждений...
- Из лучших, из худших... Но сегодня я не выдержал! Эта стерва перехватывает меня в коридоре и при Инге напрямую говорит: "А почему бы тебе, Валентин, не зайти сегодня ко мне домой? В гости?! Ты ведь у меня никогда не был! Задержись после работы минут на двадцать, вместе и поедем..." Ну как тебе такое предложение, батя?
- Это серьезно, - констатировал Крейцман. - Без экивоков. А ты?
- А я - ничего. Как только рабочий день закончился, шмыг на стоянку, завел колеса и домой.
- Ну и правильно, - одобрил отец. - Молод ты еще в альфонсах ходить: не для того высшее образование получал. Жаль только, с работы уйти придется... У вас ведь профсоюза нет: хозяин - барин! После такого конфуза она тебя точно выкинет.
- Конечно, жаль, - усмехнулся Валька. - Работа все-таки. Но ведь мы без вариантов?
- Без вариантов, - согласился Крейцман. - Хотя... Завтра у нас шабат? Знаешь, а не поехать ли мне к твоей Софье Марковне, да и не поговорить с ней по-простому, по-отечески. Вразумить бабу... прости, женщину. А вдруг толк будет?!
Валька пожал плечами.
- А если?! У тебя отец, между прочим, какой-никакой, а педагог с двадцатилетнем стажем! В жизни кое-чему не только сам научился, но и других успел поучить.
- Какой ты педагог, папа! - вздохнул Валька. - Это ты там был педагогом, а здесь...
Крейцман, приехав в Израиль, первым делом "натурализировал" свой красный диплом педагогического, отметившись в министерстве просвещения. Затем, после двух курсов ульпана и специального полугодичного освоения терминологии (так называемая "мехина"), его направили в одну из тель-авивских школ.
Начав преподавать, Крейцман столкнулся с поразительным феноменом: его одновременно невзлюбили и школьники, и родители, и коллеги по работе. Сам он никак не мог понять подобного отношения: старался изо всех сил, каждый день пытался внести в учебно-воспитательный процесс что-то новое, не упускал ни одной детали из проносящихся мимо событий... И вот результат...
Возможно, мучения Крейцмана, как и мучения окружающих его людей продолжались бы до сего времени, если бы однажды пожилой преподаватель, отозвав его в сторону во время перемены, старательно не растолковал главное: "Ты похож на человека, вышедшего на футбольное поле, но при этом, почему-то играющего в баскетбол. Здесь свои правила игры, и не тебе их менять! Ты делай свое, а эти, бестии, - учитель презрительно сплюнул в сторону группы голосящих подростков, - пусть делают свое. И все будут довольны!"
С той поры Крейцман стал чуть ли не лучшим преподавателем в своем учебном заведении. Он преподавал сам по себе (и в основном, для себя), "бестии" занимались сугубо своими делами (мало обращая внимания на его болтовню), и все были счастливы. Причем, как ни удивительно, на экзаменах они показывали обычные для школьного уровня знания - неизвестно как и когда добытые. Об этом израильском чуде Крейцман предпочитал не задумываться.
* * *
Рано утром он вышел на балкон и, сидя на стуле, прикидывал - как бы более тактично выстроить предстоящую беседу в том случае, если его согласятся выслушать. Своего опыта явно не хватало, и Крейцман решил прибегнуть к испытанному средству: а что бы сказала Марья Николаевна? Для роли М.Н. лучше всего подходил Беня.
Беня приехал в страну примерно в одно время с Крейцманом. Он выдавал себя за методиста из министерства высшего и среднего специального образования, хотя объем его знаний в данной области находился где-то на уровне средней школы маленького российского райцентра в далекой глубинке. Они вместе занимались на языковых курсах, но в отличие от Крейцмана, иврит дался Бене сравнительно легко. Он попал в школу в Северном Тель-Авиве, проработал там около года и, вдруг, неизвестно каким образом, очутился на должности инспектора минпроса. Очевидно, кому-то наверху срочно понадобилось иметь для отчетности "дежурного репатрианта" в своем ведомстве. Беня прилежно давал интервью журналистам, часто выступал с комментариями на радиостанции РЭКА, собственным примером показывая, чего может достичь энергичный молодой человек в условиях израильской действительности.
Несколько лет назад ему все осточертело и Беня вернулся в Россию. Сейчас он работал обозревателем по Ближнему Востоку в средненькой столичной газете, откуда просылал Крейцману восторженные письма по электронной почте.
Так вот, Беня бы сказал: "Тут, коллега, необходим комплексный подход. С учетом всех вероятных вариантов. То есть, заранее просчитать, по каким возможным траекториям пойдет разговор и быть готовым к любым перипетиям".
* * *
- Как спал? - спросил Валька, позевывая.
- Не очень, - признался Крейцман. - А ты?
- Соответственно. Знаешь, я еще подумал... постарайся произвести хорошее впечатление. Если мадам в полный раж войдет, ты напирай на одно - "молод, глуп, не сеял круп... дайте время, научу дурака". Главное, проволынить хотя бы два-три месяца, пока я себе что-нибудь стоящее не подыщу...
- Попробуем, - вздохнул отец. - Тряхнем дипломатией.
Валька подвез отца на автомобиле к высоким стальным воротам и остановился.
- Тут она обитает, - сказал он. - Действуй, а я через полчаса подъеду. Может ты столько и не продержишься, но, все равно, Софа меня видеть не должна: разговор по душам - чисто твоя инициатива.
- Моя, - согласился Крейцман, вылезая из машины.
Он подождал, пока сын отъедет, и надавил на кругляшок звонка, гадая, кто откликнется на его сигнал - дюжий громила-охранник или кривоногая, узкоглазая филиппинка.
- Слушаю! - раздался глуховатый женский голос.
- Здравствуйте! - торопливо произнес гость. - Это Крейцман, отец Валентина. Мне бы хотелось с вами поговорить...
- Одну минуту.
Дверь медленно отошла в сторону, но Крейцман продолжал стоять на месте, ожидая хозяйку.
И она появилась - высокая, стройная, даже несколько помолодевшая с их последней встречи. Фишман была одета в серый спортивный костюм, как нельзя лучше подчеркивающий достоинства ее фигуры.
"Конечно, такой без мужика тяжело, - подумал Крейцман. - Все равно, негоже на молодежь бросаться! Нехорошо это".
- Проходите! - улыбнулась хозяйка. - Прошу в зимний сад!
"Нас не целуют - это минус, но и не гонят - это плюс", - вспомнились Крейцману слова песенки из давнего детского мультфильма. Они прошли по аккуратно выложенной гранитными плитками дорожке, поднялись на веранду и очутились в неком подобии уютного зеленого оазиса, наполненного влагой и свежестью.
- Садитесь! - хозяйка указала гостю на низкую длинную скамейку в явно восточном стиле. - Что вы предпочитаете с утра - чай, кофе, сок, молоко?
- Спасибо, не стоит беспокоиться, Софья Марковна, - заметил Крейцман.
- Просто Софа, - поправила хозяйка. - К чему церемонии? Слушаю вас, Сергей Дмитриевич!
"Так, - подумал Крейцман, - откуда она мое имя-отчество знает?! Неужто специально выясняла?! Нет, акцентировать на этом нельзя - сделаем вид, что я ничего не заметил".
У него возникло непреодолимое желание сыграть "под дурачка", набубнить всякую чепуху, и под этим прикрытием попытаться выведать что-то конкретное. Но Крейцман сразу отбросил эту идею - хозяйка была не из тех людей, которых можно провести на мякине. Следовало, отбросить всякую осторожность и напрямую переходить к делу. Бизнес-леди подобный поворот должен был понравиться.
- Софья Марковна, простите, Софа, - начал он. - Вы понимаете, что я решился оторвать вас от субботнего отдыха по довольно веской причине... Вы же знаете Валентина, он и слова отцу лишнего не скажет... А мы с ним живем уже шесть лет одни, после смерти его матери, пусть земля будет ей пухом, все чувства обострены... Если что-то у одного, другой, хочешь не хочешь, а реагирует... И вот, в последнее время, признаюсь, некая тревога обуревает мою душу...
Крейцман тяжело вздохнул.
"Красивая фраза вышла, молодец, - отметил он. - Теперь можно переходить к главному".
- У меня, мнительного человека, сами понимаете, преподавателя с огромным стажем, все время с подростками, сложилось ощущение, что у Валентина что-то не то происходит на работе... Возможно, я покажусь вам излишне дерзким или назойливым, но не поможете ли вы, Софья Марковна, разрешить мне мои сомнения?.. Вам-то там, сверху, намного лучше видно!
Фишман улыбнулась и Крейцман счел ее улыбку (доброжелательную и мягкую) своей первой удачей.
- Даже не знаю, что вам ответить, - пожала плечами хозяйка. - Я очень ценю Валентина, и его работу в моей фирме. Насколько мне известно, никаких трудностей или сложностей у вашего сына не возникает. Все в полном порядке!
- Возможно, Софа, - пошел ва-банк Крейцман (эх, была - не была!), - Валентина смущает несколько повышенное внимание с вашей стороны... Если можно так выразиться...
Лицо Фишман мгновенно покрылось красными пятнами.
- Вы, Сергей, должны меня понять... - с трудом произнесла она и замолчала.
- Я понимаю, еще как понимаю, - порядком обеспокоенный состоянием хозяйки, бросился ей на помощь Крейцман. - С кем не бывает... В наше сложное и тяжелое время... - Вы правильно сказали... - вздохнула Фишман. - Именно - в наше время, когда сплошь и рядом... Как отец, насколько я вижу, умный и любящий своего сына отец, вы должны в полной мере разделять мои чувства...
- Должен... разделяю... - автоматически повторил за хозяйкой гость. - Мы ведь тоже люди, всегда способны понять...
- Да... - продолжила хозяйка. - Оттого и все мои страдания. Что тут скажешь?! Пойдемте, сами все увидите.
Она встала, взяла под руку недоумевающего Крейцмана и повела его куда-то внутрь виллы. Там, за небольшим выступом, виднелся миниатюрный теннисный корт, где стройная тоненькая девушка в мини-юбке и блузке, отбивала ракеткой мячи, один за другим вылетающие из хитроумного квадратного автомата.
- Вон она, Эля! - шепотом произнесла Фишман. - За ее будущее я и беспокоюсь больше всего. Девчонке шестнадцать, самый опасный возраст, а вокруг такое... И учится вроде в самой привилегированной школе, а почти все одноклассники - наркоманы. Я ее держу-выдерживаю, чуть ли не следом хожу, в глаза заглядываю, но вы ведь педагог, должны понять - не то слово скажешь, не так себя поведешь... Каждый шаг словно по минному полю...
А тут она еще начала о мальчиках задумываться, о большой любви мечтать... Знаем мы - куда эта любовь приводит-заводит и чем кончается... Я, Сергей, и решила, что ваш Валентин сможет Элю к себе привязать. Красивый, умный, серьезный, армию прошел... Признаюсь, я ему специально тесты подкладывала, прикидывая - подойдет или нет... Хотела, чтобы он одевался в Элином вкусе... Где сейчас порядочного парня найдешь? А ей что - немножко внимания, ласки, сама в руки пойдет... Главное, чтоб эти руки были чистыми, а сердце - добрым.
А потому, верно судьба нас сводит, вы даже не представляете, как я обрадовалась, когда вы сегодня к нам приехали! Я ведь не знала, под каким предлогом Валентина к себе пригласить: то одно, то другое, а ничего не подходит. Пожалуйста, Сергей, позвоните ему - пусть он за вами заедет. Заодно и с Элей познакомится.
- Хорошо, - промямлил Крейцман. - Позвоню.
Когда Валька подъехал отец довольно долго и сбивчиво разъяснял ему ситуацию.
- Смотри ты! - замотал головой Валька. - Это совсем другой резон. Я-то, полагал, что на худой конец, если ничего путного не найду, к Софке в койку лечь придется, а тут такой поворот. Как она-то, девчонка, на вид, не кикимора?
- Молоденькая, хорошенькая, - пожал плечами Крейцман.
- Впрочем, какое это имеет значение! - вдохновился Валька. - Здесь нам в карман настоящие деньги просятся! Миллионы! И что я - малолетку не окручу?!
- Валя, - сказал отец. - Разве, главное для тебя деньги? Ты же ее еще не видел. Да и вообще...
- Папа! - улыбнулся сын. - Помнишь, ты в детстве сам любил рассказывать мне одну из сказок братьев Гримм, где сапожник перед свадьбой выясняет - его невеста, ко всему еще, и принцесса? Что он говорит: разве я дурак, чтобы отказываться от королевства?! Как в той песне поется: мы рождены, чтоб сказку сделать былью?! Вперед и только вперед!
Он поправил прическу, подтянулся, и уверено зашагал к воротам. Крейцман послушно поплелся за ним, хотя ему это делать совсем не хотелось.
|
