В пятницу после работы Фима с женой Аней поехали в “Мейсис” покупать плед. Там как раз большой сейл был. Вот на этот сейл они и поехали. Если бы не сейл, то плед вполне можно было бы взять и на Брайтоне, не тратясь на проезд до Манхэттена. Но плед предназначался Аниному боссу. Он в воскресенье отмечал День рождения, и Аня с Фимой были приглашены. А это тот случай, когда нельзя ударить в грязь лицом. Подарить что- то очень дорогое тоже плохо – босс подумает, что забогатели. А за чиповый подарок может обидеться. Супруги измучились, решая что подарить. А тут как раз Фима наткнулся в газете на объявление о сейле в Мейсисе.
- Фима! – решила Аня. - Мы купим этому паразиту плед, чтоб он сдох. Откуда он узнает, что плед сейловый? Пакет фирменный будет. Откуда он узнает? Мы возьмём этот плед за двадцатку, а выглядеть он будет на пару сотен. Из крутого магазина как- никак.
Фима согласился. И супруги отправились за пледом.
Добрый час бродили они по магазину, путаясь в лестницах, переходах и лифтах. Потом попали в обувной отдел, и там Аня часа полтора примеряла туфли, тоскливо вздыхая на каждой новой паре. И вздохи её означали только одно - вот какую красоту покупают своим жёнам хорошие мужья. Не то что некоторые, у которых жёнам приходится в лаптях ходить.
Фима сидел на диванчике, сопел, надувался, но терпел.
И наконец- то в закутке отдела постельного белья Аня с Фимой нашли стеллаж с пледами. Начали смотреть и разочаровались. То цены запредельные, то товар слова доброго не стоит. И тут Аня выдернула из- под стопки нечто белое и пушистое. Это был настоящий плед - тут и разговоров быть не могло. И, судя по этикетке, ирландский. Словом, всё было, как надо. Только одно плохо - не было ценника. Как ни крутил Фима плед, ценника он найти не смог. Только хреновинка такая, по которой в кассе компьютер считывает цену.
- Настоящий мужчина давно бы сходил в кассу и всё узнал, а не морочил бы голову себе и супруге, - съязвила Аня. И тем самым не оставила Фиме выбора. Фима поискал глазами кассу. Она стояла в самом центре зальчика - фанерный кубик с кассовым аппаратом, смотрящим на выход. И в этот кассовый кубик была втиснута чёрная кассирша таких объёмов, что хотелось немедленно звонить в редакцию Книги Гиннеса, приглашать экспертов и фиксировать рекорд. Вдобавок ко всему у кассирши была замысловатая причёска, напоминающая композицию из лакированных стружек чёрного дерева.
Фима тяжело вздохнул, втянул голову в плечи, взял плед подмышку и пошёл к кассе. Такой обречённой походкой, наверное, всходили еретики на костёр.
- Мисс! - вякнул Фима, подойдя. - Помогите мне, пожалуйста. Я не могу найти цену.
- Я миссис. - сказала толстуха Шаляпинским басом и цапнула плед. Несколько секунд у неё заняло сканирование. Потом она посмотрела на Фиму и начала смеяться. Она так радостно смеялась, что в дальнем углу зала осыпалась штукатурка. Отсмеявшись, кассирша поманила Фиму сарделечным пальцем. Фима осторожно наклонился к кассе.
- Ты очень везучий! - доложила кассирша. Ты, парень, сделал меня счастливой.
И она, подняв руки, затанцевала. Тут же жалобно вскрикнул кассовый кубик и отъехал на полметра в сторону.
- Плати, парень, девяносто девять центов и никому об этом не рассказывай.
Фима протянул кассирше доллар, надеясь, что сейчас- то всё и прояснится. Но ничего не прояснилось. Кассирша щёлкнула кассовым аппаратом, сняла с пледа магнитку и, упаковав его в фирменный пакет, протянула Фиме.
- Мой Бог! - проревела она. - Это же такое счастье увидеть везучего человека. Дай- ка парень я за тебя подержусь.
Она сгребла Фиму за ворот своей лапой и слегка приподняла над землёй.
Когда она поставила Фиму на место, он схватил пакет с пледом, цент сдачи и побежал к Ане.
- Пойдём скорее! - прошептал он. - Потом всё расскажу.
И подхватил Аню под руку. А позади танцевала радостная кассирша и жалобно визжал кассовый кубик под напором её необъятного тела.
- Мой муж кобель! - сказала Аня, когда супруги вышли из магазина. - Я всё видела, так что лучше молчи. Я живу с кобелём и бабником. Говорила мне моя мама, что у тебя блудливые глаза, а я не слушала. И вот теперь- таки всё раскрылось. Сколько ты заплатил этой стерве за тряпку?
- Девятосто девять центов, - грустно сказал Фима. - И я не пойму почему. Хорошо. Предположим, что компьютер ошибся. Тогда почему она была такая счастливая? Ты мне не скажешь почему?
- Я скажу одно, - ответила Аня, - мой муж не только кобелина, но и вор. Вот что я скажу.
В вагоне трейна они сидели выпрямив спины и поджав губы. Фима держал пакет с пледом на коленях, и руки у него унизительно дрожали.
Как только пришли домой, Фима тут же расстелил плед на кровати. И сразу нашёл ценник. Когда вышла Аня из ванной он сидел на кровати, глядя в стену, и держал этот ценник в руках.
- Сто девяносто девять долларов девяносто девять центов, - сказал Фима, по- прежнему отрешённо глядя в стену. - Хорошо. Пусть компьютер ошибся. Но почему тогда она так радовалась? Почему? Я не могу понять, Аня. Она же могла просто отложить этот плед для себя. Что- то тут не так.
- Молчи, козёл блудливый! - отрезала Аня. - Я всё видела. Я видела как ты лез к этой торбе целоваться.
- Аня! - мягко возразил Фима. - Женщина просто хотела за меня подержаться.
- За какое место она хотела подержаться? - взвилась Аня. - А я знаю за какое. И я поеду к ней завтра и скажу, что напрасно она свою губу распускает, потому что держаться там чисто не за что.
Супруги не спали всю ночь. Аня вспоминала Фиме все его проступки за двадцать лет супружеской жизни, а Фима мучительно думал: “ С какой стати эта чёрная кассирша была такая счастливая?»
|
