1.
Сожжение имен, измен отрава -- лето.
Но вот оно прошло -- весь яд допит до дна.
И н-некуда бежать от огненного цвета,
От огненных м-мазков иного полотна.
Невнятное "прости" кому-то шепчут парки,
Роняя желтый лист в бездонный омут сна,
Роня... роняя лист красивый -- без помарки --
В такую глубину, что лучше и не знать
О л-листьев чуть живых круженье и скольженье!
О танец желтизны, что всех очаровал!
О в амальгаме вод пожара отраженье!
О б-боли перерыв! О п-памяти провал!
Оставим разговор -- он лишний между нами.
Настроим в унисон сердец безумных стук.
Сквозь бесконечность сна, сквозь м-медленное пламя,
Не размыкая губ, не разнимая рук,
Мы пла-авно заскользим над города пустыней
По руслам золотым небесных рек и нег.
Так пусто в небесах, где мы отныне.
Пока не вспыхнет свет. Пока не ляжет снег.
2.
Я остаюсь с тобой на пыльных полюсах
Земли, на солью побеленных плахах,
Свершеньем казней лжи глаза проплакав.
Ты не увидишь слез в моих глазах.
След слез простыл. Истерт ремень сумы
Песком дорог. Я чту слова названий --
Короткие романы расставаний
И расстояний длинные псалмы.
Как длится память и песком шуршит,
Серебряным песком, седым и чистым,
И приступ нежности, безмолвен и неистов,
Идет на приступ влажных стен души.
И сразу хрупок сон и тесен дом,
И воздух напоен горчащим ядом
Желанья снова оказаться рядом,
Быть там, где ты. Увы, при всем при том
Я расстаюсь. Вокзала пьян прибой.
Затянут туже горизонта пояс.
Идет к очередной развязке повесть.
Я расстаюсь. Прощай. Не медлит поезд.
И, расставаясь, остаюсь с тобой.
3.
Нам только б лето пережить с тобой.
Смотри другие сны, живи спокойно
И в памяти, провале этом знойном,
Забудь часов усталых наших бой.
Нам только б лето пережить с тобой.
Всё станет на места , вернётся осень,
И, ставши серым пеплом, облака
Улягутся устало на откосе
У шпал натруженных. Ты спи пока.
И всё пока забудь. Не прячь в ладони
Своих чуть тёплых впечатлений жуть.
Нас прошлое когда-нибудь догонит.
На всё есть время. А пока -- забудь.
Когда-нибудь закат, поющ и огнен,
Растекшись, будет плавить дольний вздор.
Тогда с спокойной горечью, не дрогнув,
В глаза небытия взглянув в упор,
Мы превозможем этой жизни вздор.
Дверь распахнётся. Брызнет штукатурка.
Из дальних дыр российской нищеты --
Из Петер-, Гам-, а, может, Оренбурга,
Из Куйбышева, Таллинна, Читы --
Откуда-то из памяти, из эха,
Где каждый нищий и идущий -- свой,
Откуда только могут люди ехать ,
Возникну я и сникну пред Москвой.
И дотянусь через неё -- коварен --
До рук твоих и окажусь вблизи.
Ложь не успеет выбежать из спален.
Ты ничего не сможешь возразить.
Земная быль, кренясь, пойдёт на убыль,
Чтоб после, из засады, отомстить.
Но мы… Мы не сумеем отвести
Пылающие откровеньем губы.
4.
Мне снишься только ты. Тупой молчанья нож
Упрямо тщится перерезать нити,
Пересекающиеся в зените,
Чуть видные уже. Но ты поймешь.
Ты все поймешь: ты наизусть разучишь крик,
Хлестнувший небеса и канувший у края,
И вслушаешься, замирая,
В мой, привыкающий безмолвствовать язык.
Сквозь шторы из обрезков серой яви
Нахлынет сон, растрогает, подавит
И новой декорацией заставит
Прошедшего могильные холмы,
Воздвигнутые из словес молвы.
И ты их выбросишь из головы,
Слова пустой молвы, они мертвы.
И вздрогнешь, будто кто тебя назвал
Забытым прежним именем, но страха
Не ощутишь и не успеешь ахнуть:
В неимоверной нежности провал,
Нахлынет сон, реален и оранжев,
И скушное "а что ты думал раньше?"
Рассеется, тоски унылый миф.
Условному сердец поверив стуку,
Мы в этот миг приснимся лишь друг другу
И в мире первыми друг другу скажем: "Мир!"
И грянет мир над беспокойством спальни.
О сон! Твоя рука былой реальней.
Но тянется рассвет и поминаний
С нас хватит. Окна сна раскрыты в явь.
Довольно пить за прошлое. Оставь.
Поминки кончены. Доедена кутья.
Возжаждем новых встреч иной удачи:
В иных слоях, невиданно прозрачных,
В иной, бездонной, глуби бытия.
------------------------------------------
Т.К.
"А может, даст Бог, встретимся еще на этом веку"
(из письма)
Другая женщина -- иного солнца свет,
Иной земли, мне незнакомой дали;
Бескрайннего, иного счастья бред
Мне сладко лжет, и приступы печали
Иных морей зеленою волной
Нахлынут, не изведанные мной
Доселе, и с полоской острой стали
Приступят к горлу.
Едок и незрим
Отечества былого горький дым,
Ест очи и газетною побаской
Нас мучает, побаской пустомель...
Другая женщина за тридевять земель
Из-за медвежьих хмурых снов Аляски
С печалью тою струи Вашей ласки
Приносит мне иных морей Гольфстрим.
Поверьте, ею я в живых храним.
И даже мнится... мнится, что любим,
Как в прошлом, проклятом, блаженно-ложном,
Как в те года безумных юных странствий,
Где было все не страшно и возможно.
Но перекрыто прошлое таможней.
И дуболомы, пьяные от чванства,
Нам не дадут ни визы, ни гражданства,
Ни yellow-, ни green-, ни credit-card.
Во времени дороги нет назад.
Уж заполночь. И головою вдоволь
Побившись в стену, призываю сон
Вотще в провале черной ночи вдовой,
Сном позабытой, и мечтою новой
О встрече с Вами диких мыслей сонм
Утерянный мне заменяет сон.
По лестнице, протянутой с созвездий,
Нисходит некто с запредельной вестью.
И знаменье творит его щепоть.
И тихий шепот: "Властен в том Господь".
|
