1. ИНФОРМАЦИЯ ПОСТУПИЛА
С самого утра Кейтон метался по зданию Управления, тоскливо вглядываясь в узкие лестничные пролеты, ведущие наверх. На третьем этаже ярко горели радужные лампы, и это означало - информация поступила.
Аккуратненькие мальчики и девочки, все поголовно в очках,
тщательно обсасывали ее, пропускали через сотни компьютерных
программ, пытаясь выяснить, какой процент достоверности она
содержит. Сорок, пятьдесят или семьдесят шесть? От их выверки ничего
не зависело - сообщение все равно подлежит "полевой проверке", но
молодежь в белой униформе (выглаженная, чистенькая, изъясняющаяся на
особом слэнге) делала свою работу, нужную и бесполезную
одновременно. Так заведено, подобного требовали инструкции.
Кейтон не имел допуска на третий этаж, иначе бы давно устроил там
порядочную заваруху, перепугав сопляков добротной площадной руганью и
грязными ботинками. Каждый прошедший час представлял для него особую
ценность, а они возились и копались с самого рассвета.
"Сосунки, ублюдки, - сквозь зубы бормотал он, расхаживая по
коридорам, - им самое время вытягиваться друг на друге, а не
просиживать зады у компьютеров. Тонкие пальчики бегают по проклятой
клавиатуре..."
Все равно выходило, что дело попадет к нему. Рон околачивался за
границей, Гилберт уже третий день рыскал по Северным провинциям, а
Джоф слег вчера вечером с пятнистой лихорадкой. Под рукой
всесильного Управления находился только Кейтон, низкорослый,
приземистый крепыш (165 см.) с выпирающим пузом и большой, сурово
надвигающейся на затылок лысиной. В том, панически никудышнем
возрасте, именуемым "сорок пять плюс".
Он подошел к автомату с напитками. Хитрая машина выдавала стаканы
с соком через одного, а Кейтон никогда не ходил в любимчиках
Фортуны. Потому при "механическом обмане" можно было всласть
покричать, поскандалить, постучать кулаками по стальной оболочке,
в общем, отвести в пределах положенного душу.
Покопавшись в кармане и выцарапав несколько монеток, Кейтон с
неким приятным предвкушением отправил их в чрево электронного
чудища. Машина загудела, определив подлинность принятого, и,
проурчав, выдала на белый постамент стакан апельсинового сока.
- Уродина! - отозвался заказчик, пробуя губами желтую, слегка
горьковатую жидкость. Пить ему хотелось точно так же, как
катапультироваться из кабины реактивного
истребителя-бомбардировщика.
Сверху раздалась пронзительная трель и нежный голос из динамика
на стене произнес:
- Номер 324-й в кабинет пятнадцать! 324-й в кабинет пятнадцать!
Срочно!
- Конспираторы долбаные, - пробурчал Кейтон, бросаясь в конец
коридора. - Сначала маринуют полдня, а потом - срочно, мигом, один
момент, раз-два!
В приемной кроме секретарши никого не было.
"Длиннонога и грудаста,
И к тому ж еще мордаста!" - некстати припомнил Кейтон придуманный
Джофом стишок. Он остановился перед столом, ожидая приглашения.
Любой начальник даже в экстренной ситуации должен был какое-то
время подержать подчиненного перед дверью. И размазанная косметикой
девица служила именно для этой цели.
- Сок будешь? - спросил у секретарши Кейтон, протягивая ей свой
стаканчик. - Гнусность, конечно, но нашпигована витаминами.
- Давай, - продемонстрировав ровненькие зубки, улыбнулась та. -
Что еще от тебя, недотепы, перепасть может?
И без всякого перехода добавила:
- Ладно уж, топай. Ждет.
В длинном прямоугольном кабинете, стены которого привычно
украшали карты региона, было прохладно. Шеф, облокотившись на спинку
кресла, лениво позевывал.
- А вот и ты, - вздохнул он. - Проходи, садись.
Кейтон обогнул красную ковровую дорожку и примостился на
ближайший к хозяину кабинета стул.
- Положение вырисовывается, прямо скажем..., не из лучших, -
стал путано объяснять шеф, приглаживая пальцами усы, - полученные
данные свидетельствуют...
"Пошло-поехало!.. Вступительная лекция для придурков! -
ожесточенно заерзал на своем месте Кейтон. - Да, босс, нет, босс,
конечно, босс. Обстоятельства... развитие... процесс...
перспективы... О-го-го, е-е-е... пять в квадрате, два в уме... Черт
возьми, время теряем. К делу, к делу, большой кусок мяса, лишенный
извилин!"
- Да, босс. Разумеется, босс.
- Созданная при помощи аналитического сканирования картина, таким
образом...
"Судьба нации зависит от своевременно принятых решений! Мы должны
смело идти навстречу трудностям, мужественно преодолевая их! Когда
каждый на своем посту... Да, босс, хоть сейчас, босс, еще бы, босс.
Наша маленькая страна в это трудное время..."
- Наша маленькая страна в это трудное время...
- Да, босс, еще бы, босс! Концепция развития...
- Вы меня передразниваете, Кейтон?!.. Офицер Кейтон!!!
- Никак нет, босс. Побочная мысль, босс. Я весь внимание...
"Так, пора уже на свалку. Начинаю думать вслух. На свалку, на
свалку. Точно. Сработался окончательно. Механизмы полностью
износились...
А красная папочка, тонкая папка, где приколото пока только два
листика, у шефа под правой рукой. Ну почему бы ему сразу не отдать
мне эту папку и не морочить голову своей болтовней?! Все равно твоя
псарня пуста! Никого нет. Отдай мне папку, кретин! Теряем время!"
- Да, босс. Верно, босс.
- А посему, выбирая меньшее из двух зол...
"Лучшую из двух дорог, главное между плохим и хорошим... Да
остановись ты! Придвинь к себе папку, взгляни на нее. Зачем ты меня
вызвал?! Вот - единственное, ради чего мы сегодня встретились. Ну,
быстрее!"
- Офицер Кейтон! Вам надлежит разобраться в поступивших данных и
принять соответствующие меры в случае... если...
- Да, босс. Так точно, босс.
- При этом вы, как всегда, можете опираться на подчиненные и
параллельные структуры, особенно при проведении локальных операций,
лежащих в сфере деятельности...
- Непременно, босс. Есть, босс.
Папка начала медленно перемещаться по столу, и Кейтон, не
дождавшись конца маршрута, вцепился в нее.
- Следовало бы к тому же заметить, что возложенные на вас
функции обусловлены...
- Несомненно, босс. Разрешите идти?
Шеф махнул рукой, давая понять, что аудиенция закончена. Стоящий
навытяжку перед ним контрразведчик был неуклюж, плохо побрит и не
отличался хорошими манерами, но обладал великолепным чутьем и
должным опытом работы. А это ценилось командованием. В худшем
случае, если акцию не удастся предотвратить, никто не посмеет кинуть
камень в Управление. Все необходимые формальности были соблюдены.
Сообщение заняло половину страницы. Все остальное было заполнено
столбиками цифр, определявших его достоверность - аналитики
потрудились на славу.
"От 57 до 82 по разным уровням, - прикинул Кейтон, - довольно
высокий процент. Даже для такого, рядового в целом случая".
Джоф на его месте весь упор перенес бы на работу с агентурой,
Гилберт сосредоточился бы на засадах, но Кейтон предпочитал прежде
всего выслушать источник информации, хотя встреча с ним, судя по
номеру осведомителя, предполагала некоторые технические сложности.
Согласно инструкции, следовало прибегнуть к помощи сопровождения,
чего он терпеть не мог.
Вездеход остановился в метре от небольшого, затянутого рыжей
порослью холма.
"Пятый заброшенный колодец. Ну и площадку он выбрал. Хотя обзор
отсюда не так уж и плох. По крайней мере, врасплох не возьмут".
Три сержанта из бригады "Голубое пламя" расположились на заднем
сидении. Кейтон ненавидел этих холеных, породистых парней,
взирающих на него свысока как в буквальном, так и в переносном
смысле. Что им, детям аристократических окраин, до старой
полицейской ищейки, вынюхивающей очередную добычу?! Что, кроме
скрытого презрения, они могут к нему испытывать?
Окончив службу и упрятав в шкаф форму, они разбредутся по банкам
и фирмам, где каждое, произнесенное чуть громче чем следует слово
вызывает недоумение. Мудрые, сильные, благополучные, знающие свой
жизненный путь и поступательный ход карьеры на пять лет вперед,
откормленные, самоуверенные, с донельзя накачанными бицепсами,
чистенькие даже в этой пыльной проклятой пустыне.
- Наблюдать, - наказал Кейтон. Ему никто не ответил. - По
периметру. Лежа.
Сержанты выбрались из вездехода и нехотя разбрелись вокруг холма.
"Поваляйтесь в дерьме, милые", - подумал он и тут же поймал себя
на довольно недостойном поведении. Маленькая жалкая месть ничтожного
человечка. Пусть и старшего по званию.
Осведомитель прибыл только спустя десять минут - что-то задержало
в дороге, - но ни у него, ни у Кейтона не было времени для выяснения
отношений. В провинции активно промышляли азрахи.
Автомобиль территориальной полиции замер напротив вездехода, и из
него вышел знакомый Кейтону офицер. Двое полицейских, опередивших
его, заняли свои места справа и слева, напряженно вертя головами
по сторонам.
"Настоящие собаки, - восхищенно подумал Кейтон, - не то что мои
гренадеры... Горло перегрызут по первому же взгляду хозяина".
Офицер кивнул, устраиваясь рядом.
- Значит, вы ведете его, - прошептал он.
- Да.
- Я мало что могу добавить, - сразу предупредил осведомитель. -
Гариб Кай, студент, 22 года, исчез из селения Авенах три дня назад.
Полагаю, "союз".
- Семья?
- Только мать. Единственный сын.
- Странно...
- Странно, - вздохнул офицер. И предупреждая следующий вопрос,
добавил, - средства на учебу перечислялись дядей.
- Богатый дядя?
- Фабрика в Хозере.
- Был официальный запрос?
- Нет. Без заявления. Агентура.
По сути больше нечего было сказать. Вряд ли он мог знать еще
что-то. Офицер территориальной полиции и одновременно тайный
осведомитель. Пристально всматривающийся в линию горизонта и,
возможно, молящийся про себя о том, чтобы там ничего не возникло.
Офицеру нужны деньги. Он знает: будет война, и хочет уехать
отсюда до начала заварухи. А для того, чтобы поселиться в чужой
стране, в тихом и спокойном государстве, нужны немалые деньги. И он
поставляет информацию. Он из кожи вон лезет, дабы сообщить нечто
важное и новое. Все, что способно принести еще одну унцию золота. И
еще одну. И еще... Ведь вскоре война, а у него наверняка есть дети.
Но если свои узнают о его промысле, то они, не колеблясь ни
минуты, во имя правого и святого дела его прикончат. И тогда он
станет первой жертвой, еще не пришедшей на эту землю войны. Войны,
которую он так боится и так надеется избежать ее страстных объятий.
- Можете ехать, - разрешил Кейтон. - Стало быть, Авенах. В
девятом секторе.
- Да. Все так. - Офицер, попрощавшись, спрыгнул на землю.
Полицейские заняли свои места, автомобиль выпустил облачко газа и
бодро покатил прочь. Можно было снять охранение и двигаться в путь,
но Кейтон не торопился. Во-первых, азрахи могли проследить
осведомителя и наскочить на вездеход тотчас же вслед за ним, а,
во-вторых, сыщик не мог отказать себе в удовольствии еще пяток минут
подержать в пыли привилегированных мальчиков.
2. СУМЕРКИ
Три вездехода почти бесшумно неслись по дороге. Три громоздких,
на вид неповоротливых монстра, готовых все смести на своем пути. И
горе какому-нибудь невзрачному автомобилю или мощному грузовику,
окажись он впереди этой колонны.
В первом находился Кейтон, белобрысый лейтенант и его молчаливый
денщик, а два остальных были заполнены гвардейцами. Проводить
разработку в девятом секторе без соответствующего прикрытия
запрещали инструкции, а Управление больше всего на свете опасалось
нарушить какое-либо из предписанных правил.
- Плохое место, - заметил лейтенант. - Мы уже вроде бы оттуда
ушли, а они пока еще его не заняли... Полная неопределенность. Как
раз из подобных поселений "союз" и вербует смертников. Не на кого
списать, и никто как будто не виноват.
- Все виноваты! Мы все, придурки! - отозвался Кейтон, и этого
было достаточно, чтобы лейтенант замолк еще на несколько минут. Но
не более.
- Даже не знаю, с кем здесь опаснее столкнуться: с азрахами или с
регулярами. Пусть у нас с ними соглашение, но все зависит от
конкретного командира. Поди, узнай, что у него на уме...
"То же, что и у тебя, пустобрех, - подумал сыщик. - Дорваться до
дармовой жратвы и смазливой девки. Господи, как мне все это
надоело!.."
Но он ничего не ответил. Лейтенант мог пригодиться; кто знает,
что ждет их в Авенахе или где-то недалеко от него? К тому же этот
белобрысый был явно не из аристократов и не вызывал особого
отвращения. Плебс, он и есть плебс, какую бы личину не нацепил на
себя.
- В прошлом месяце моя группа столкнулась с азрахами, - продолжил
лейтенант. - Но они ушли без боя: на нашей стороне был подавляющий
численный перевес.
- Пытались преследовать?
- Кого?! - Белобрысый усмехнулся, доставая из рюкзака галеты. -
Глупо гоняться за ветром. Азрахи неуловимы, и если вы их настигли,
то тут, уверяю вас, не обошлось без обоюдного желания. А это -
пятьдесят на пятьдесят.
- Да...
Кейтон кивнул. Азрахи - неистовые партизаны пустыни - метались по
ее безбрежному пространству, появляясь то здесь, то там, ожесточенно
обстреливая патрули и караваны, нападая на форпосты и поселения. Они
действовали маленькими группами, способными, как по мановению
волшебной палочки, растворяться в ближайших песках. Используя для
передвижения все, что попадалось в данный момент под рукой, начиная
от гоночных автомобилей и заканчивая быстроногими верблюдами и
небольшими дельтапланами.
Азрахи никому не подчинялись, ни от кого не зависели, и
приструнить их не могли ни регуляры, ни вдохновители "союза", ни
даже собственные духовные вожди, давно осевшие в соседних странах.
Само их существование было странным, непостижимым законом природы,
все чаще и чаще диктующей живущим здесь людям свои, полусумасшедшие
правила игры.
Лейтенант внимательно разглядывал экран трайнера, аналога
мини-радара, позволявшего наблюдать за окружающей местностью.
- Пока без осложнений, - констатировал он. - А вот и Авенах.
Двадцать семь одноэтажных домиков. Пристанище нищих.
Деревня казалась вымершей, только большая рыжая собака,
перебегавшая улицу, испуганно метнулась в сторону и спряталась за
груду сваленных в кучу, поломанных досок.
Квадратные амбразуры окон не выдавали ни одного движения, хотя
Кейтон был уверен: не одна пара глаз с ненавистью и опаской
наблюдала за ними. Возможно, их ждали. Возможно, поселок был готов к
их появлению.
- Оцепить зону, - скомандовал контрразведчик, и лейтенант поспешил
выполнить его распоряжение. Гвардейцы, выбравшись из вездеходов и
разбившись на пары, расходились по улицам, прикрывая друг друга.
Огонь мог быть открыт из любого окна, двери, простенка, с любой
крыши и из-за всякого сооружения, представляющего малейший шанс для
засады. Впрочем, за время работы могло и не прозвучать ни одного
выстрела - тогда группа вернется на базу без потерь и белобрысому не
придется писать длинный рапорт, скрупулезно описывая случившееся.
Кейтон направился к первому, попавшемуся по пути невзрачному
жилищу и уверено постучал в дверь.
- Кто это? - тут же произнес мужской настороженный голос.
Очевидно, хозяин был одним из тех бессловесных наблюдателей,
стерегущих каждое движение пришельцев.
- Армия! - глухо сказал контрразведчик. - Где живет Гариб Кай?
- Пятый дом слева, - пробормотали в ответ. - Стена с серыми
разводами.
Кейтон не заставил себя ждать и спустя минуту уже колотил в
другую дверь, мало чем отличающуюся от предыдущей.
К его удивлению, она приоткрылась без ожидаемых в данных
обстоятельствах слов. Обычно людям надо какое-то время для
подготовки: еще раз, напоследок, мысленно проиграть ситуацию.
Повторить, что следует сказать, а что - нет, какой версии
придерживаться и на чем настаивать. Пусть даже все это
отрепетировано давным-давно и неоднократно.
Худая, высокая женщина в длинной до пят, традиционной для
региона одежде бесстрастно смотрела на незваных гостей. На вид ей
можно было дать не менее шестидесяти, хотя анкетные данные указывали
точное число - 48.
- Армия! - объявил Кейтон и, бесцеремонно отодвинув хозяйку
рукой, прошел в комнату. Натиск, ярость, непредсказуемость - вот
козыри, которые были сейчас в его колоде. Ошеломить, испугать,
подавить и в результате заставить сказать то, единственное, ради
чего они и проделали этот тяжелый и тяжкий путь.
Лейтенант шагнул за ним, держа узкоствол наизготовку. Но сыщик
прекрасно понимал: в этом доме стрелять не придется. К сожалению, не
в кого. Уже не в кого.
Всего три пустые комнатки. Одна из них - его. Крайняя, с окном,
выходящим на пустыню. Именно эта. Кейтон посмотрел вдаль:
серо-бурая земля уходила прочь и где-то там, на окраине Вселенной,
сливалась с темно-синим, безоблачным небом. Контрразведчик вздохнул,
сгоняя наваждение, и обернулся к вошедшей в комнатку женщине.
- Мне нужен твой сын, хозяйка! - отрывисто, сквозь зубы, произнес
он. - Гариб Кай, студент, двадцати двух лет. Худощавый брюнет, глаза
карие, рост 180 сантиметров, группа крови 312-А.
- Я не знаю, где он, - женщина развела руками, - больше мне
нечего вам сказать.
- Ты должна знать! - завопил ей в лицо Кейтон. - Ты его мать,
дьявол тебя побери! Где прячется твой ублюдок!
"Ни черта она не знает. Такое не говорят никому. Даже самому
близкому человеку. С таким не делятся. Но мне нужно хоть что-то,
хоть малейший след, кусочек ниточки от клубка, за которую можно
уцепиться! Намек, жест, ощущение..."
- Ты отказываешься сотрудничать со следствием! - продолжал орать
он. - Мы упрячем тебя в бетонный мешок, и, клянусь всеми святыми, ты
там недолго протянешь, тварь. Ты подохнешь на пятый день.
"Только для того, чтобы задержать ее на 24 часа, мне потребуется
шесть подписей и три согласования. И где-то в четвертом или пятом
кабинете в ходе длинного и бестолкового разговора очередной
чиновник с холенными руками и не с менее холеным задом мне
милостиво откажет, указав на некоторые явные, на его взгляд,
несоответствия".
- Что он делал накануне исчезновения? С кем говорил? Куда ходил?
Кому звонил?
- Я не помню, я ничего не могу вам сказать.
- Ты должна знать, ведьма! Ведь не каждый день у тебя пропадают
дети! А он - один-единственный, один! Почему ты не нарожала еще,
силенок не хватило?! Или твой плюгавый муженек плохо выполнял свои
обязанности?! А может, ему не хотелось лишний раз на тебя, уродину,
прилечь?!
Женщина молчала. Кейтон не рассчитал: она замкнулась, ушла в
себя, и теперь из нее вообще ничего не выдавишь. Что-то не
сработало. Обычно в таких ситуациях кричат, ругаются, проклинают и
нечто, то самое, желанное, невольно проскальзывает в беснующемся
потоке слов. Но хозяйка молчала, и контрразведчик сник, растеряв весь
свой атакующий пыл.
Молчал и лейтенант, наблюдавший за ними из другой комнаты. Он
первый раз сопровождал сыщика, и специфика работы шокировала
белобрысого. Должно быть, Кейтон предстал в его глазах неким
чудовищем, - хуже смертника, несущего на своем загривке килограммы
взрывчатки.
- Так-так, - прошептал контрразведчик, усаживаясь на ковровую
подстилку. Он немного посидел, внимательно осматривая комнату, затем
встал, тщательно поковырялся в ящиках стола, в старой, покосившейся
набок тумбочке, подошел к стенному шкафу и прощупал одежду.
Добротно, каждый сантиметр, понимая, что его поиски ничего не дадут.
Подобных ошибок не допускают даже молокососы, а наставники из
"союза" умны и многоопытны.
- Удана, - обратился он к хозяйке - откуда-то всплыло ее имя, -
будьте так любезны, принесите, пожалуйста, ваш семейный фотоальбом.
Полагаю, я не причиню вам особого беспокойства, если ознакомлюсь с
его содержимым.
Влево - вправо, кипяток - холод. Иной раз срабатывает. Ты
прикасаешься к раскаленному железу, ожидая почувствовать дикую боль
и увидеть на своей коже мерзкие волдыри, а рука ощущает приятную
прохладу душистой ароматизированной воды. Что-то не сходится,
стереотипы рушатся, и стальная стена недоверия, воздвигнутая
только что, оседает у тебя на глазах. А за сиюминутной
растерянностью, вызванной подобной переменой, может последовать
какая-то неосторожная фраза, даже взгляд, который хороший сыщик
сумеет правильно истолковать. Ах, достаточно лишь одного
откровенного взгляда!
Женщина протянула ему тяжелую, в добротном шелковом переплете
широкую книгу. На ее пудовых страницах примостились старые
фотографии. Большие, маленькие, черно-белые и цветные. Сделанные
более сотни лет назад и совсем недавно. Но то тут, то там
проглядывали неожиданные просветы: кто-то аккуратно очистил альбом
от нежелательных картинок. От картинок, на которых был изображен
Гариб Кай, ныне разыскиваемый.
- Здесь нет фотографий вашего сына, - печально отметил Кейтон. -
Смотрите, Удана, их всех выбрали. Даже, когда он был еще младенцем.
Вы наверняка снимали его совсем маленьким... Возьмите и положите
альбом на прежнее место, нам он уже не нужен.
Хозяйка, не поднимая рук, растерянно смотрела на пустые страницы.
Тогда сыщик сам опустил книгу на длинный, невысокий, на коротких
ножках стол и отошел в сторону. Сомнений не было. Гариб Кай из
"союза". Впрочем, он с самого начала в этом не сомневался: данный
сценарий был похож на десятки других, которые ему приходилось
раскручивать. Но в нем проступало и нечто иное, новое, непонятное, и
это смущало Кейтона. Некая деталь осталась в стороне, вне его
обычного понимания...
Разумеется, схема давно отработана, и он будет по ней действовать
несмотря ни на что. Бежать наперегонки со смертью, пытаясь в
который раз опередить ее. И сделает все, что будет в его силах,
используя все предоставленные ему возможности. Как всегда. Как
обычно. Но...
Женщина продолжала смотреть на альбом, не решаясь к нему
прикоснуться. Она не дотрагивалась до него в последние дни, и
открытие Кейтона было открытием и для нее. Только для хозяйки дома
оно имело совсем иное значение. Вероятно, в глубине ее души еще
теплился какой-то шанс. Тот, тысячный, оставленный напоследок, о
котором молят в ночи, едва приоткрывая губы... А теперь его нет. Он
пропал. И Кейтон отнял его у этой женщины, выглядевшей гораздо
старше своих лет.
- Нам здесь больше нечего делать, - сказал сыщик, - обращаясь к
лейтенанту. - Мы уходим.
Уже сидя в вездеходе, отдалявшимся с огромной скоростью от
деревни, белобрысый поинтересовался:
- Отсутствие фотокарточки, должно быть, затруднит поиск?
- Еще как! - усмехнулся Кейтон. - Они не дураки: знают, что и по
лику младенца наши компьютерные системы способны восстановить лицо в
любом возрасте.
- Но есть еще какие-то снимки... В университете, скажем, в
больнице...
- Навряд ли, - вздохнул сыщик. - Но буду счастлив, если вы
окажитесь правы.
Он включил микрофон и доложил оператору Управления:
- Здесь 324-й! Мы закончили. Приступайте ко второй фазе.
Тотальный прочес.
- Вас понял. Мы начинаем.
Спустя десять-двенадцать минут притаившиеся за барханами
вездеходы заполонят улицы поселка и десятки армейских следователей
начнут опрашивать жителей, назойливо задавая одни и те же,
традиционные вопросы. И получая в ответ несложные, отрывистые
ответы. А если кто-то и развяжет язык, то лишь для того, чтобы
усладить чужой слух заведомой ложью. Общая профилактика, не дающая
должного результата.
3. ИЩЕЙКА БЕРЕТ СЛЕД
Студенческий городок поражал с первого взгляда. Остроконечные
купола зданий (оригинальная модернизация под старину) выстраивались
хитроумными многоугольниками, образуя странную, непонятную для
непосвященного гармонию. Широкие гранитные лестницы вели от одного
корпуса к другому, а множество ярко-зеленых лужаек и струящиеся на
них миниатюрные фонтаны придавали общему виду дополнительное
очарование.
Для самостоятельного расследования на совместно контролируемой
территории Кейтону пришлось пройти довольно унизительную процедуру.
В течение полутора часов, сидя в местном полицейском отделении, он
отвечал на четыре нелепейшие анкеты, вопросы которых зачастую
противоречили один другому. Самое гнусное заключалось в том, что
молодая, еще не оформившая собственные законы система, не
очень-то задумываясь, переняла юридические догмы своего нелюбимого
соседа. И сыщик, чертыхаясь, усердно заполнял давно набившие
оскомину опросники.
После того, как удалось покончить с формальностями, Кейтону
выдали "тень" - долговязого усатого офицера, бдительно
поглядывающего себе под ноги. То ли шпика, то ли телохранителя.
Хотя, вполне возможно, он успешно совмещал эти функции.
Тень носила звание майора и, тяжело пыхтя, не отставала от
контрразведчика более чем на четыре шага. Но у нее было одно, весьма
ценное для Кейтона преимущество: она не лезла к нему с расспросами
и не навязывала многозначительные советы.
В одном из корпусов, в комнате для отдыха, сыщика ждали. Высокий,
упитанный мужчина, наделенный широкими усами и такой же увесистой
добротной бородой, не торопясь, сохраняя необходимое при знакомстве
достоинство, привстал при его появлении.
- Господин Оферган! - представил его майор, занимая свое место в
углу комнаты и предоставив Кейтону полную свободу действий.
- Не трудна ли была дорога? Не принесла ли она вам разочарования?
- Я преодолел ее при помощи Всевышнего без осложнений.
- Надеюсь, вы в добром здравии?
- Полагаю, как и вы, почтеннейший.
Обмен традиционными приветствиями был закончен - следовало
переходить к делу.
- Вы, как мне известно, ведущий преподаватель курса 4-11?
- Да, не буду этого отрицать.
- У вас обучался студент Гариб Кай?
Бородатый, несколько помедлив, осторожно посмотрел на собеседника.
- Почему обучался... обучается.
- Гариб Кай исчез четыре дня назад. Пропал без вести.
Оферган перевел взгляд на скучающего в углу майора, и тот небрежно
кивнул.
- Да? Тогда я вынужден заявить, что впервые слышу об этом
прискорбном известии из ваших уст. У нас свободная система посещений,
и студент по собственному желанию может отсутствовать неделю или
две
- Что вы думаете об его исчезновении?
- Ну... жизнь молодого человека полна неожиданных происшествий...
Ночная встреча на пустынной дороге с разбойниками... Авария
автомобиля, съехавшего в горную расщелину... Непристойный взгляд на
девушку, рядом с которой оказались родственники... Мало ли что может
произойти в наше неспокойное время?!
- Мы говорим о разных вещах, господин учитель, и вам это прекрасно
известно!
"Я должен прижать его. Как угодно, чем угодно, но прижать. Иначе
все впустую".
- Почему?! Вы же его абсолютно не знаете! К тому же юношу могли
обуревать разного рода маниакальные идеи... Двадцать лет - такой
амбициозный возраст...
"Он еще бравирует знанием нашего языка. Дает понять, что лучше
меня владеет лексиконом... А, может, и в самом деле лучше, но сейчас
не до словесных выкрутасов! Факты! Только факты! Как их выцарапать
из него? Этот напыщенный профессор оказывает величайшую милость,
снисходя до беседы со мной, человеком, от которого он уже нисколько
не зависит. И может оборвать ее в любой момент... Даже не
прощаясь".
- Гариб исчез, чтобы появиться в другом месте. С рюкзаком,
набитым взрывчаткой.
- Я бы не стал так категорично утверждать, - бородатый скривил
губы.
- Попробуйте опровергнуть! Что вы можете сообщить по этому
поводу?!
"Как в старой детской игре: задаешь вопрос - бросаешь мяч,
отвечаешь - он летит обратно. Но мяч не должен долго задерживаться в
одних руках, иначе - проигрыш!"
- Кай - обычный студент. Он не выделялся из общей массы.
- Люди "союза" тоже не носят на лбу отличительных знаков!
- У нас почтенное заведение, пропагандирующее высокие моральные
принципы!
- В ходе одной акции погибает не менее десяти человек! И среди
них женщины и дети!
Профессор бесстрастно смотрел мимо него.
"Но это чужие женщины и дети, - хочешь сказать ты, - пусть они
гибнут. Чем меньше их будет, тем ближе наша победа".
- Хорошо... - с трудом сдержал себя Кейтон. - Но есть и другая
сторона. - Его голос приобрел зловещую интонацию. - После каждой
акции из наших городов поднимаются сотни лайдов. Они пролетают над
жилыми кварталами, но больше всего предпочитают районы одноэтажных
вилл. Богатых, роскошных вилл. И вы знаете почему: в густонаселенных
районах, где почти у каждого есть оружие, по лайдам тотчас же
открывается стрельба - их легко сбить. А вот в других местах, рядом
с виллами... Представьте: одинокий лайд, выследив сидящих около
бассейна детей, мальчика или девочку, стремительно пикирует вниз...
Еще секунда - и он откроет огонь на уничтожение... Детская кровь на
керамических плитках... Чем она отличается от такой же крови на
наших бульварах?
На лице Офергана не дрогнул ни один мускул, и только в глазах
мелькнула едва заметная тень.
"Я достал его. Наверняка у учителя отличный дом в престижном
квартале и куча крикливых детишек. И время от времени над этим
районом проносятся лайды".
- Лайды - мерзкое порождение дьявола! - прошептал бородатый.
- Как и смертники из "союза". Одно немыслимо без другого.
Несколько минут они молчали.
- Что вы еще хотите узнать? - спросил Оферган.
- Все! - односложно ответил Кейтон.
Профессор вздохнул.
- Я делю своих учеников на мечтателей и практиков. Гариб
относился к мечтателям...
"Ага, ты заговорил о нем в прошедшем времени. Практики создают
бомбы, мечтатели их взрывают - великолепное разделение труда".
- Он был довольно замкнутым, не преуспевал в дискуссиях, но
учился недурно, аккуратно сдавая очередные экзамены. Вероятно,
некоторая стеснительность мешала ему в должной мере проявить себя. К
тому же мальчик все время старался экономить: он из относительно
бедной семьи. А это, по моим наблюдениям, обычно отрицательно
влияет на поведение студента.
- Вы были его наставником? - поинтересовался Кейтон.
Оферган невольно поежился. Слово было произнесено. Разумеется,
нет. В "союзе" чересчур жесткая конспирация, и они никогда не пойдут
на такой шаг: можно провалить десятки смертников ради сохранения
наставника. Вполне возможно, что он и является для кого-то
наставником, ведет с кем-то долгие, философские, идущие от самого
сердца беседы, но только не с Гарибом. Строгие правила внутреннего
устава "союза" не допускали прямые, ведущие к примитивному
разоблачению контакты.
- Наставником? - осторожно переспросил профессор, стараясь
придать слову первоначальный смысл. - Да, пожалуй. Все мы - в
некотором роде - наставники для наших студентов. Кто, как ни
учитель, откроет для них двери в сокровищницу знаний?
- Где он любил бывать... у нас?
"Смертники сами выбирают маршрут. Место должно быть хорошо им
знакомо. Они обязаны свободно ориентироваться и не допускать
элементарных ошибок. В основном это один из трех городов. Сначала
надо определить - какой?"
- Иногда он говорил о поездках в один приморский город...
- Минуту! - Кейтон вынул из кармана три карточки с названием и
протянул их профессору. - Который из них?
Тот молча ткнул во вторую. Майор, казалось, задремал в своем
кресле, не обращая никакого внимания на происходящее в комнате.
- Как Гариб одевался? Что предпочитал?
Оферган развел руками.
- Ничего необычного. Серые брюки, белая рубашка, коричневая
куртка. Так ходят большинство наших студентов.
"Ты намекаешь, что на акцию он пойдет совсем в другом наряде?
Когда долго носишь что-то одно, то в знаменательный для тебя день
хочется выглядеть совсем по-другому, ведь и ты станешь другим
человеком. В знаменательный день..."
- Какие у него были увлечения? Хобби?!
- В душу не заглянешь, уважаемый. Чужая душа - океан тайн...
"Но они проникают в душу. Наставники. А все начинается с пустяка:
к тебе подходят на улице, в парке, в магазине. Случайное знакомство
между младшим и старшим, внезапное совпадение вкусов, привычек,
наклонностей. А затем долгие, тревожащие разум беседы. Когда вы
сидите где-то в укромном уголке, рассуждая о несправедливостях мира.
О Великой Национальной Мечте, пробуждающей душу Народа... Великая
Национальная Мечта - надежное прибежище отъявленных мерзавцев и
опустившихся неудачников.
Наставник никогда не смотрит в глаза ученику: глаза могут
обмануть или выдать. Наставник глядит далеко в небо, в эту
безоблачную, уходящую в никуда даль. Туда же, куда смотрит его
ученик. И возникает фактор посредника: будто не один человек говорит
другому - в их разговоре присутствует кто-то третий, всевидящий и
всемогущий, находящийся там, на самом краю небосклона. Именно он и
направляет ход событий. Именно от него и зависит все происходящее.
Ибо он - Бог..."
- И все-таки?
- Не знаю.
- У него была девушка?
- В вашем понимании...
- У него была девушка? Да или нет?
Профессор кивнул.
- Но это совсем не то, что вы думаете. У нас все происходит
иначе. Если он постоит возле нее пять-шесть минут, произнеся
семь-восемь фраз, и при этом ожесточенно буравя взглядом ее
туфельки, то может вполне считать ее своей девушкой, как и она его -
своим парнем.
- Осведомлен. - Отреагировал сыщик. - Ее имя?
Оферган помедлил.
- Я бы не хотел впутывать эту девушку в ваше расследование. Она -
дочь уважаемых родителей.
- Имя этой девки, профессор! - не выдержал Кейтон. Офицер
проснулся и неодобрительно причмокнул губами. И трудно было сказать,
к кому именно относилось подобное выражение чувств.
- Имя девушки?.. - сделал ударение на последнем слове Оферган.
- Девушки, девушки, - раздраженно пробормотал контрразведчик.
"Теплее, теплее, еще теплее. Горячо. Где-то совсем близко. Только
бы уцепиться! Только бы ухватить!"
- Кора Даваси, - нехотя выдавил наставник, - курс 2-15.
Они стояли в коридоре, возле входа на женский факультет.
Широкоплечий привратник напрочь отказывался впускать незнакомцев на
подотчетную ему территорию.
- Тогда пусть вызовут ее, - распорядился Кейтон. Майор обратился
к охраннику, и тот, недовольный, но послушный, поднял трубку
внутреннего телефона.
Даваси оказалась хрупкой стройной девушкой с тусклыми, какими-то
бесцветными глазами.
"И что он нашел в ней? - подумал сыщик. - Разве что - челка..."
Нелепая челка, противоречащая всем законам гравитации, нахально
поднималась над высоким, чистым лбом. И сразу нечто резануло в
груди. Такая же челка была у Геры, семнадцатилетней девочки,
единственной женщины, которую Кейтон любил по-настоящему.
Сыщику не везло с дамами: он вечно стеснялся свой впалой,
лишенной какой-либо растительности груди и одновременно с этим
широкими, коренастыми, до неприличия заросшими короткими рыжими
волосами руками и ногами. Противоречие мучило его, наталкивало на
мысль о ехидных усмешках и нелестных сравнениях, а потому в
постели он был неоправданно груб и жесток с женщинами, сие мало
кому нравилось, и все заканчивалось громкими, банальными скандалами.
А Гера... Гера понимала его. Кажется, понимала. Впрочем, она была
в том возрасте, когда не обращаешь внимание на детали. А, может,
дело и не в деталях, а в женщинах? Одни нам попадаются, а другие -
нет. Мы-то, дураки, думаем, что выбирает судьба, а на самом деле
сами портим себе жизнь. Весьма скверно, что и у Гариба подобный
вкус. Ему бы понравилась Гера...
Непонятно почему, но майор взял инициативу на себя. Он задавал
несложные вопросы, и девушка, тщательно обдумав каждое последующее
предложение, тихо отвечала на него. Кейтона не устраивал подобный
диалог, и он решил вмешаться.
- Что он скрывал от вас? Или пытался показать, что скрывает?!
Девушку удивил вопрос. Она слегка расширила зрачки и в недоумении
уставилась на него.
"Господи, совсем как Гера!"
- Скрывал?
- Да. Страстно хотел скрыть...
"Еще бы! Ему надо было утвердить себя в ее глазах, вернее, в
своих собственных! Петушок всегда чистит перышки рядом с самочкой!
Ах, какой он красивый, какой бойкий, какой замечательный! Как он не
похож на других, таких же тупоголовых пташек! Гариб, сосунок и
мразь, ты млел рядом с этой соплячкой и намекал на свою избранность!
Как и чем - вот проблема!"
- Несколько раз он упомянул о тайнике. Но мне кажется это образ,
обобщение...
"Парень говорил о своей тайне. Еще, еще... Прошу тебя, еще!
Тайник - это хорошо, это - первое. Но должно быть и что-то другое.
Гариб не мог обойтись одной фразой, он - мечтатель, жалкий,
ничтожный мечтатель с мозгами, забитыми ватой!"
- Потом... говорил о дороге. О дороге, по которой предстоит
пройти. О море, о том, как прозрачна вода ранним утром, как она
обжигает холодом теплые ладони...
"Ты думала: он читал тебе стихи, а он имел в виду нечто иное. То,
необходимое мне. Обжигающая вода..."
Кейтон попрощался с девушкой и, шагнув в сторону, вдруг
молниеносно вернулся на прежнее место.
- Простите, у него было любимое число? Нет, любимый день?!
- Да. Вторник.
- Почему вторник?
- От него еще два дня до пятницы. Есть время для размышлений...
- Ясно. - Сыщик поднял руку. - Теперь все.
"Тебе не уйти от меня, Гариб! Я все равно достану тебя! Я достану
тебя из-под песка, асфальта, тайной норы, куда ты ляжешь отдохнуть
после долгого перехода, из праха тварей, живших тысячи лет тому
назад! Я выслежу тебя, чего бы мне этого не стоило! Да, мы еще
столкнемся, и я раздавлю тебя, как гадину! Как поганую гадину,
которой нет места на этой земле! Мы встретимся, и одному из нас эта
встреча выйдет боком: попомни мои слова, Гариб, - они станут для
тебя пророческими!"
4. БЕГ НАПЕРЕГОНКИ
- Как выяснилось позднее, возложенное на вас задание привлекло
повышенный интерес со стороны...
Шеф, постепенно обретая обычный дар красноречия, старался не
обращать внимания на упитанного мужчину, по-хозяйски
расположившегося за его столом.
"Еще один кусок мяса, - подумал Кейтон, - должно быть,
представитель "конторы"".
- Мы сочли необходимым проводить в дальнейшем совместными
Усилиями… по мере надобности, как и...
Смысл фразы был окончательно утрачен, и гость этим ловко
воспользовался.
- Спасибо, генерал, - по-свойски подмигнул он сыщику. - Вы меня
представили, и довольно. Не хочу отнимать у вас драгоценное время -
технические вопросы мы решим с офицером Кейтоном.
- Разумеется... я только хотел добавить, относительно
рассматриваемого дела...
- Вы не предоставите нам свой кабинет? - просто заметил толстяк.
- Мне не очень-то хочется мозолить глаза вашим сотрудником. Миссия
конфиденциальная!
Шеф слегка напыжился, покраснел, зачем-то стал перебирать бумаги
на столе и, собрав их, небрежно сунул в портфель.
- Что ж, мне как раз надо было осуществить небольшую поездку. И
я без всякого чувства стеснения и обиды покидаю вас. Вы все
поняли, Кейтон?
- Да, босс.
Подождав, пока начальник Управления закроет за собой дверь,
толстяк повернулся к сыщику и потер свои широкие увесистые ладони.
- Так, парень, что мы имеем на данную минуту? Число, место,
время? Дело я просмотрел, потому можешь не говорить лишнего.
- День - вторник, место - город, о времени... скорей всего - утро.
- Мало... - Толстяк закрыл глаза, проигрывая какой-то вариант.
"Контора" редко вмешивалась в дела Управления - у нее были совсем
иные функции. - Морда?
- Увы, - Кейтон протянул два листка. На одном - словесный
портрет, составленный в Авенахе, на другом - записанный в
университетском городке. Как он и предполагал, все фотографии из
личного дела студента Гариба Кая была предварительно изъяты.
- Тут два разных человека, - хмыкнул гость.
- Как обычно, - сыщик развел руками. - Вы же знаете...
- Значит, вторник... - представитель "конторы" постучал пальцами
по столу. - Где именно?
- Точно не скажу, но недалеко от моря. Рядом с морем. У моря.
- Так... Не могу же я оцепить всю прибрежную полосу. Там
несколько километров. А если и оцеплю, он взорвется где-то рядом.
Мне бы знать его физиономию, парень. Неужели они тебя на этот раз
переиграют?
- Есть еще один шанс. Мне нужна поездка в Хозер. И, конечно,
сказка, деньги, документы.
- Оформим, - пообещал толстяк. - Зайдешь в контору после двух.
Тебя будут ждать. Есть вопросы?
- Почему контора занимается перехватом? Или я не все знаю о Кае?
Гость засмеялся. Коротко, отрывисто, издавая похожие на хлопки
звуки.
- Точно. Ты даже морду его не вычислил. Какое мне дело до твоего
смертника! В квартиру напротив в середине недели собирается с
визитом Большой гастролер. Разумеешь ситуацию? Твой Гариб идет на
акцию, на следующий день прилетает гастролер, а вместе с ним над
крышами наших добрых соседей, будь они прокляты, носятся десятки
постреливающих лайдов!.. Каково?! Высокие гости не желают быть
свидетелями подобных инцидентов! Потому и позвонили в контору.
Взрыва во вторник не должно быть. Или, на худой конец, не должно
быть жертв. Такова задача.
Кейтон тяжело вздохнул.
- Я тоже так думаю, - заметил толстяк. - Если его не подстрелить
по дороге, он притопает в город. А где грохнет - не столь уж и
важно. Все равно утянет за собой пять или шесть душ, и на следующий
день в воздух поднимутся лайды. И никакая противоракетная оборона не
спасет!
С некоторого времени так и было. Спустя сутки после очередной
акции с тайных площадок, расположенных в самых неожиданных местах,
стартовали десятки лайдов - миниатюрных летательных аппаратов,
соединяющих в себе небольшую модель самолета и средний
крупнокалиберный автомат. Направляемые при помощи новейших
компьютерных систем, они на низкой высоте проносились над радарными
комплексами и зависали над враждебными городами и поселками,
выискивая свои жертвы. Всякая движущаяся двуногая цель привлекала их
внимание и оказывалась под самонаводящимся прицелом. И пока
количество убитых с той стороны не достигало количества погибших во
время акции, лайды не успокаивались. "Око за око, зуб за зуб" - по
такому принципу действовали их создатели. Правительство пыталось
бороться с "мстителями", но удары приходились в пустоту. Вероятно, у
создателей были свои люди во многих контрольных структурах. Кейтон
подозревал, что некоторые мальчики и девочки, сидящие на третьем
этаже Управления, также увлекались лайдами. Полеты лайдов входили в
моду - и это было самое страшное.
- Я поеду в Хозер. Поищу там.
- Удачи. - Толстяк встал и, резко наклонившись к нему, сказал. -
У тебя темные круги под глазами, прерывистые морщины на лбу и
повышенное слюноотделение. Плохо с почками, печенью и желудком.
Обратись к врачу.
- Хорошо. - Отозвался сыщик. Он и сам знал о всех своих болячках.
Он чувствовал их на собственной шкуре. Можно записаться на прием и
получить взамен желтую квитанцию с направлением на снимок. (Желтую -
желудок, красную - голова, синюю - легкие, коричневую - ноги и руки.
Использовать остальные цвета как-то не додумались.)
Затем, выстояв некоторую очередь и поглотив пять стаканов с
вонючей розовой жидкостью, улечься на прямоугольный стол, где тебя
будет прижимать вибрационная плита, кропотливо исследующая
внутренности. А после, обретя результат, наглухо запечатанный в
лиловом конверте (некоторые пациенты, говорят, ухитряются его
вскрывать), оказаться в белом кабинете, напротив симпатичного
лупоглазого, вечно жующего какую-то гадость доктора.
Тот, разорвав конверт, быстро расшифрует полученный результат,
прикинет жалкие перспективы и переведет сочувствующий взгляд на
посетителя.
"У нас проблемы, Кейтон», - осторожно скажет он. "Это у меня
проблемы, док, - зло подумает Кейтон, в сотый раз мысленно
переписывая никому не нужное завещание. - Это у меня проблемы, будь
они прокляты. И их уже никогда и никому не решить".
А потому он не будет обращаться к врачу. Незачем.
5. ПОТЕРЯ ТЕМПА
Хозер ошеломил Кейтона. Ему, выросшему среди уродливых
четырех-пятиэтажных бетонных коробок, было странно находиться в этом
разноликом городе, где один тип архитектуры соседствовал с другим, а
прошлое и настоящее терпимо соседствовали с грядущим. Какие только
стили и направления не переплетались в узких переулках и широких
проспектах; высокие куполообразные крыши чередовались со строгими
готическими формами, уходящие в небо многоэтажки прикрывали тенью
приземистые, старинные дворцы; рядом с аккуратными, притаившимися
возле частных вилл зелеными лужками и лужайками то тут то там
находили место безалаберно разбросанные дикорастущие сады и
кустарники. Сыщик чувствовал себя обделенным, обворованным,
униженным, и именно из-за этого, в отличии от большинства
соотечественников, он не любил подолгу оказываться за границей.
Фабрику он нашел на окраине города. Она занимала двухэтажный
домик, довольно серый и мрачный, с тяжелыми решетками на окнах.
Усатый вахтер тотчас же созвонился с хозяином, и Кейтона мгновенно
пригласили в кабинет директора. Пока он шел по коридору, двери,
скрипя, приоткрывались, и множество любопытных глаз с интересом
буравили его спину. Посетители тут были в диковинку.
Могучий, розовощекий здоровяк бодро шагнул ему навстречу и,
обняв, согласно традиции, гостеприимно усадил в кресло. Пока две
секретарши бойко хлопотали над столом, украшая его различными
яствами, гость попытался кратко изложить цель своего визита.
- Слышал о вашей деятельности, мистер Гросс, - дружески улыбнулся
хозяин, старательно выводя в блокноте название вполне реальной
организации "Гуманитарный фонд помощи студентам". - Приятно, когда
международные корпорации вспоминают о народах, обретающих свою
независимость, и вдвойне приятно, когда дело касается лично кого-то
из нас. Мне, дяде Гариба Кая, радостно, хм... сознавать, что выбор
столь достойного учреждения пал на моего скромного племянника. Я
всегда оказывал ему посильную помощь, несмотря на, хм..., имеющиеся
трудности.
- Нам надо предварительно навести некоторые справки, - заметил
Кейтон. - Полагаю, от вас я получу достоверные сведения?
- Как можно иначе?! - возмутился фабрикант. - Все, что вас
интересует! Несмотря на загруженность делами, хм..., можете на меня
рассчитывать.
И дабы показать, что он и в самом деле чем-то занят, хозяин
кабинета, встав, открыл сейф и, вытащив оттуда груду бумаг, с горестным
выражением лица высыпал их на стол.
- Мы даем деньги и вынуждены говорить о деньгах, - предупредил
Кейтон. - Вы являетесь единственным источником финансирования
обучения господина Кая?
- Увы, увы, - дядя Гариба со вздохом развел руками. - Начну
по порядку, с предыстории. Хотя, не находись я ныне в некоторых,
хм..., стесненных обстоятельствах, вряд ли бы вы из моих уст
услышали этот тяжелый рассказ.
Удана, моя сестра, самая старшая в нашей семье. Бедняжке не
повезло: Всевышний не наградил ее должным ликом, к тому же в то
время наш род оказался в бедственном материальном положении. Нельзя
выдавать младших сестер, не устроив жизнь старшей - так велят наши
обычаи. Из-за Уданы возникло столько проблем...
Скажите мне, кто возьмет такую девушку без нормального
приданого?! Надеюсь, вы осознали всю сложность ситуации? С трудом
удалось найти один клан на юге, где некий старейшина согласился с
нашим предложением. Но жених... жених оказался не из лучших. Он
долго болел, и это самым пагубным образом сказалось, хм..., на его
психическом состоянии. Словом, вы меня понимаете?
Молодым купили дом в Авенахе (тогда он стоил сущие гроши, да и
сейчас цена на недвижимость там ненамного выросла!), и они
плохо-хорошо зажили. Удане здорово доставалось, но она терпела, как
и должна терпеть женщина, беспокоящаяся о доброй славе своей семьи.
У них слишком долго не было детей - так долго, что уже никто и не
надеялся, но в конце концов многочисленные молитвы бедной женщины
принесли желанный результат: Господь услышал ее просьбу.
Когда родился Гариб, его отец, потрясенный случившимся,
окончательно спятил. Что только он не делал, лишь бы привлечь к себе
внимание. И это, хм..., плохо закончилось. Однажды, когда Удана
вовремя недоглядела за ним, несчастный, забравшись на стол,
повесился. С тех пор, да, мы вынуждены были помогать нашей бедной
сестре и племяннику, к тому же дела наши в ту пору заметно
улучшились. Что, увы, не скажешь о моем теперешнем состоянии...
Он закончил свой рассказ, в ходе которого тщательно собирал
разбросанные по столу листки, явно намереваясь засунуть их обратно в
сейф.
- Печально, - заметил Кейтон. - Значит, тяжесть образования юноши
целиком легла на ваши плечи?
- Да, мистер Гросс. У нас у всех была надежда, что, закончив
обучение, Гариб отправится за рубеж и там в какой-нибудь из
соседних стран получит приличное место. Кто здесь, скажите мне,
возьмет на работу сына самоубийцы?!
"Я понял тебя, Гариб, - подумал сыщик. - Ты решил позаботиться о
будущем матери. Ведь "союз" содержит семьи смертников. Обеспечение
по полной программе! Но ты еще должен стать смертником, а я тебе
этого не дам! Нет, Гариб, лживая лисица, ты не запутаешь следы, а я
настигну тебя, и мы еще сцепимся, ублюдок!"
- Как раз примерно три месяца назад я вызвал к себе мальчика,
чтобы откровенно поговорить, хм..., о наших проблемах. Дела
складываются так, что мы не в силах более оплачивать его обучение.
Вы понимаете? Гариб, скажу прямо, спокойно принял мои слова. Как
настоящий мужчина, как человек, достойный рода Карури! Он, чуть
улыбнувшись, заметил: "Море и небо смыкаются вдали, там - начало". В
смысле, что не надо терять надежду, мол, все еще впереди! И, как
видим, он не ошибся! Появились вы!
"Он имел в виду совсем другое, придурок! Но тебе, пожирающему за
обедом три килограмма говядины, этого не понять! Ты вообще никогда
не понимал его! Ты только жалел, не представляя, к чему приводит
такая жалость!"
Заметив сомнения на лице гостя, хозяин кабинета поспешно добавил:
- Вы ничего не подумайте, уважаемый! Гариб - очень талантливый
студент, и вы не раскаетесь, что выбрали именно его. Он отлично
знает древние языки, блестяще разбирается в философии, обладает и
другими, хм..., не менее ценными...
- Мы в курсе, - оборвал его Кейтон. - Можете не затруднять себя.
Успехи студента Кая говорят сами за себя. Приятно, когда у тебя есть
такие родственники. Кстати, о родственниках...
Сыщик покопался во внутреннем кармане пиджака и достал толстый,
обтянутый коричневой кожей, бумажник. Развернув его, он предъявил
собеседнику несколько цветных фотографий. Женщины и дети, старики и
собаки, невесть каким образом оказавшиеся на них, весьма дружелюбно
и оптимистично позировали неизвестному фотографу.
- Это моя бабушка, это жена и отпрыски, это отец со своим
двоюродным братом, это семья кузины по материнской линии... -
убедительно врал Кейтон. - Я всегда держу их рядом с сердцем и
потому прекрасно понимаю ваши родственные чувства.
- О да, конечно. - Ловушка сработала, и хозяин фабрики правой
рукой потянулся к нижнему ящику стола. - Вот, взгляните, наш род. Мы
сделали этот снимок во время свадьбы моего среднего сына позапрошлой
осенью.
Кейтон бросил быстрый взгляд на фотографию.
- Четвертый справа - Гариб?
- Вы его сразу узнали, - улыбнулся дядя, - должно быть, с той
нашей встречи он почти не изменился.
"Я знал его лицо с самого начала. Каждый изгиб, каждую линию,
цвет глаз, очертания подбородка. Просто, мне надо было увидеть его,
только увидеть, чтобы потом сказать: я знаю тебя, Гариб, я смотрел
на твое лицо тысячи раз, и мне уже не забыть его - до той минуты,
пока мы не встретимся! Осталось немного, Гариб! Совсем немного!"
Кейтон гнал машину по узкой пустой дороге. Вопреки всем правилам
безопасности, он не свернул на общую трассу, не вызвал
сопровождение, а во всю гнал к Авенаху, объезжая блокпосты местной
полиции. В собранной им мозаике не хватало одного куска, и здесь он
надеялся отыскать его.
Вход в поселок с южной стороны охранял закрытой маскировочной
сетью вездеход. Два, ранее приданных сыщику сержанта сидели на
полуврытой в землю шине. Они, памятуя о последней встрече, не
спешили узнавать контрразведчика.
От Авенаха шел офицер в зеленой пятнистой форме.
- Капитан Ветковски! - представился он. - Отдел претензий
Генерального штаба.
- Офицер Кейтон! - ответил сыщик. - Из Управления.
- Очень приятно. Не думал встретить тут кого-то из наших.
В этой пустыне. Так, ребята?
Сержанты не сочли нужным поддерживать капитана.
- И много претензий к армии у местного населения? -
поинтересовался Кейтон.
- О! - закатил глаза Ветковски. - Неисчислимое количество.
Жалуются практически на все: начиная со случайной потравы и
заканчивая лайдами. Кажется, нет такого пустяка, из-за которого
нельзя предъявить счет. Будь это, к примеру, лет десять назад
украденная кем-то овца или севшие раньше времени батарейки у
магниевого приемника. Местные знают: армия расплачивается за все!
- Довольно весело! - заметил сыщик.
- А что делать?! - улыбнулся капитан. - Мы отсюда почти уже ушли,
следовательно, они могут подавать претензии в Верховный Суд, а там
всегда с пониманием относятся к жалобам мирного, беззащитного
населения...
- Что ж, желаю вам успешного завершения работы! - Кейтон махнул
на прощание и поехал дальше.
Оставив автомобиль возле знакомого домика, он негромко постучал в
дверь.
Женщина открыла, отступив в сторону.
- Это снова я, - сказал Кейтон. - Разумеется, ваш сын не
появлялся?..
Он и не ждал ответа на свой вопрос. Хозяйка, ссутулившись, прошла
вперед.
"А ведь она - совсем старуха, - заметил сыщик. - Куда хуже, чем
в прошлый раз. Она потеряла сына, уже потеряла. Еще не прогремел
взрыв, еще не завыли сирены, не появились над поселками и городами
лайды, а она уже похоронила его. Для нее он мертв. Его ничего не
спасет. Никто не спасет. Даже он, Кейтон. Когда она увидела, что из
альбома исчезли фотографии, то все поняла. Без лишних, никому
ненужных слов. Старуха, помимо своей воли, приютившая в доме
смерть".
Кейтон, оказавшись в комнате Гариба, начал тщательно ощупывать
стены.
"Где-то здесь должен быть тайник. Тайник полагается держать
недалеко от себя, рядом, поблизости, чтобы всегда можно было вынуть
нечто, содержащееся в нем, убедиться, что оно есть, имеется,
существует и, не медля, спрятать обратно. Я обязан найти твое
сокровище, Гариб, докопаться до твоей тайны. Иначе..."
Пальцы беспомощно тыкались в сухую, твердую поверхность
перегородки, отделяющей комнату от улицы. Ломать ее не имело смысла
- слишком тонка и ненадежна. А для тайны необходимо укрытие -
пространство, расстояние, объем...
Сыщик присел на пол и стал простукивать доски. Одну, вторую,
третью... Характерный для пустоты звук раздался на пятой. И вынуть
ее оказалось достаточно просто. В небольшом углублении лежал
квадратный сверток, обернутый ради предосторожности старой
газетой.
Кейтон, торопясь, развернул его. Сморщенные исписанные листки,
пожелтевшие картинки из детского журнала, нелепые иллюстрации
десятилетней давности. Тайны мальчишки, не желающего расстаться с
собственным детством, каким бы тяжелым и безысходным оно ни
казалось. На самом дне свертка лежала красочная открытка. Снимок
набережной, уходящей в море. Хорошо знакомое для сыщика место: он
любил подолгу стоять там, всматриваясь в едва заметную черту
горизонта, где земля и небо расходятся, расстаются, отрываясь от
одной тонкой грани.
На обратной стороне открытки проступали выведенные рукой слова:
их написали не так давно - чернильные пятна говорили об этом. Кейтон
некогда изучал древний язык нагорья и без труда перевел стихи -
Вода земная с водой небесной,
Пересекаясь, уходят прочь...
Кто слышит шепот моих известий?
Кого разбудит хмельная ночь?..
В переплетенье, в перемещенье
Чужих сомнений, мотивов, снов
Лишь горький привкус от угощенья,
Напрасный поиск заветных слов.
Неутолима, нерастворима
Боль первых взоров, последних встреч,
Прерви сказанье на середине,
Не в силах голос свой уберечь.
По странной воле судеб окрестных
Никто не сможет душе помочь...
Вода земная с водой небесной
Пересекаясь, уходят прочь...
Сыщик положил открытку на стол, прямо на сверток.
"Гариб, проклятый мальчишка! Зачем ты ввязался в это дело?!.."
Когда он выезжал из поселка, тишину пустыни разорвал треск
автоматных очередей. Стреляли совсем недалеко, скорее всего, за
ближайшим барханом.
Кейтон, прихватив узкоствол, выскочил из машины и, спустя
мгновение, оказался на вершине холма. Там, внизу, у опрокинутого
вездехода, лежали люди.
Чуть выше можно было различить стрелявших: три автоматчика,
спускавшихся с другой возвышенности.
Сыщик, вскинув узкоствол, дал длинную, оглушающую очередь, и все
трое, будто по команде, опрокинувшись на спины, медленно сползли по
песку... прямо к лежащим у вездехода.
"Недурно, - машинально отметил Кейтон, - на полигоне у меня так
никогда не получалось".
Опустив оружие, он направился к машине. На бурой поверхности,
запрокинув головы, лежали Ветковски, два сержанта и водитель. Чуть
поодаль находились три азраха, одетых в желтые пятнистые
комбинезоны. Молодые, обветренные лица. Так же тщательно выбритые,
как и убитые им солдаты.
"Они, должно быть, поджидали меня, - прикинул Кейтон. - А
наткнулись на этих. Что ж, капитан был прав: армия расплачивается за
все!"
6. ФИНИШНЫЙ РЫВОК
Погода хорошая, прогноз положительный, а настроение - дрянь.
Кейтон с самого утра находился на замаскированном контрольном
пункте, прикрывавшем один из подступов к городу. Пятеро солдат
внимательно наблюдали за местностью, не оставляя без внимания
всякое, движущееся на ней существо. Несколько месяцев назад именно
тут, воспользовавшись беспечностью часовых, прошли два смертника.
Кто знает, не попытается ли "союз" снова воспользоваться этим
коридором?
Сыщик мало верил в подобную возможность, но предпочел находиться
в этой точке, наиболее близкой к предполагаемому месту акции.
"Контора" бросила на перехват свои лучшие силы - к десятку засад и
ловушек, заготовленных Управлением, присоединилась сотня передвижных
точек, оснащенных высококвалифицированными специалистами. Ни один
человек, появившийся сейчас не улице, не оставался без внимания.
Но Кейтон волновался, волновался как никогда. Люди "конторы",
обнаружив источник, сразу открывают огонь на уничтожение. Перед ним
уже лежали листки с кратким текстом и маловыразительными
фотографиями: хроника наступивших суток, начиная с девяти часов
вчерашнего дня.
"При пересечении границы в районе Устанга застрелены два
человека. Погибшие оказались контрабандистами, пытавшимися доставить
в страну очередную порцию наркотиков.
В автобусе, следовавшим по маршруту 11-85, тяжело ранен юноша,
имевший отдаленное сходство со словесным портретом, созданным
Кейтоном после поездки в Хозер. Задержанный оказался учащимся
гимназии, не имевшим никакого отношения к подрывным структурам.
На железнодорожной станции Венде подозрение вызвала тяжелая
сумка, приставленная к почтовому киоску. Произведено автоматическое
обезвреживание. Ошибка.
Около перевала Андроз расстрелян молодой пастух, гнавший отару в
сторону седьмой трассы. Семье убитого принесены извинения и
выплачена компенсация.
В результате боя на северном направлении уничтожено 4 боевика
организации "Ритуал". Во время опознания установлены имена
террористов. Гариба Кая среди них не обнаружено".
Управлением и "конторой" были приняты все меры для предотвращения
акции, но у Кейтона на душе скребли кошки. Сыщик в сотый раз
принимал участие в подобной охоте, но теперь, как ему казалось, в
роли вожделенной добычи выступал он сам. Это его подстерегали на
горных тропинках снайперы, его высматривали из кочующих по улицам
автомобилей агенты, его выслеживали опытные аналитики, планирующие
любой возможный маршрут продвижения. И за каждым последующим шагом
добычу ждет пуля. И, скорее всего, не одна.
Он сидел на раскладном деревянном стуле, поглядывая на широкие
спины солдат, отчетливо представляя, как все это произойдет, как
будет... И тут ему все стало ясно. "Союз" дает полную свободу
смертникам, они сами определяют место и путь к нему. И время тоже не
регламентировано. Ты сам назначаешь его. И только тогда тебе дают
взрывчатку.
Гариб и не попытается пройти к городу ползком по какой-то
заброшенной тропе мимо хитроумных засад и ловушек. Он поедет как
обычно, знакомым маршрутом, на темно-зеленом автобусе с коричневым
номером. А по дороге будет что-то читать или, прикрыв глаза,
строить очередное нагромождение рифм. Куда тебя занесло, мальчишка?!
Вошедшие в салон солдаты медленно продвигаются от одного
пассажира к другому, пристально всматриваясь в лица и мало обращая
внимания на протянутые им документы. Пробегая их взглядом, разве что
ради проформы...
Парни прошли обучение у психологов и аналитиков, они и сами
специалисты. А посему единственный верный фактор - поведение людей.
Отсеять всех подозрительных, выявить любого неблагонадежного,
выделить потенциальных исполнителей. Они не смотрят на фотографии,
оставляя в караулках словесные портреты подозреваемых. Прежде
всего бегающие глаза, напряженные лица, обильно выделяемый пот,
стремление уйти от разговора, сжатые губы и еще с десяток мельчайших
деталей... Зацепись за одну - и вытянешь человека на чистую воду.
Гариб пройдет мимо них незамеченным. Тонкое, одухотворенное лицо,
спокойный, уверенный взгляд, правильно построенная речь, может, и
мелькнет в словах сарказм или ирония, но она заставит солдата лишь
поспешить вернуть ему документы и, не теряя времени на бесплодную
дискуссию со сверстником, повернуться к очередному пассажиру. Нет,
он безукоризненно просочится сквозь сито охраны, он появится на
сцене, если еще не появился...
Кейтон, раздумывая, потянулся рукой к пульту переговорного
устройства, но короткий надрывный звонок опередил его.
- Наш приятель уже здесь, - прозвучал глухой голос толстяка. - На
месте. Выезжай немедленно.
- Как этот дьявол мог просочиться, ума не приложу! - бесился
представитель "конторы" - Мы обложили город со всех сторон! Ящерица
не проскользнет! И откуда только он взялся?!!
Кейтон находился рядом, поглядывая на прохаживающихся по
прибрежному бульвару туристов. Там, среди них, обратив свой взор к
морю, стоял Гариб. Высокая, тоненькая фигурка, мало чем отличающаяся
от окружающих.
- Слушай, а может у него и нет ничего? В руках ни свертка, ни
сумки, ни пакета... А вдруг - блеф? Отмазка? Отвлекающий маневр?
Дублер?
- Вряд ли, - тихо ответил сыщик. - Онтановая взрывчатка
располагается равномерными пластами на теле. Плюс биодетонатор.
Чудеса современной науки.
- Останте ра! - применил древнее ругательство толстяк. - Здорово
мы влипли, парень, а?! И как будем отчитываться?..
"Точно. Для тебя это - главное. Если бы Гариба удалось остановить
на подступах, это было бы "твое" дело. Сейчас оно - "наше". А спустя
секунду после взрыва станет только "моим". А все остальное -
частности..."
- Смотри, вон, слева, прямо у моря, пустырь. Уже полгода ведутся
строительные работы, горы мусора и ни одной живой души. Вот бы его
туда как-нибудь выманить, а там и грохнуть! Есть варианты?
Сыщик помотал головой.
- Биодетонатор...
- Ну и что?! - чуть ли не в ухо ему крикнул толстяк. - Я не шибко
разбираюсь в этой технике - у меня иная специфика. Но тут, под
рукой, два снайпера с лучевыми установками. Мы поймаем его в прицел
и нейтрализуем мозг ультра-волнами. И он не успеет отреагировать.
Подходит?
- Нет, - пояснил Кейтон. - Онтановая взрывчатка и биодетонатор.
Они прикреплены к коже особыми датчиками, реагирующими буквально на
все. Малейший страх, испуг, колебания мышц, нервное раздражение - и
заряд будет приведен в действие до намеченного времени. Автономной,
независящей от смертника, системой. Всякое вторжение бессмысленно.
Все бессмысленно.
- Сволочи! И, надо же, в середине толпы! Да еще кругом
иностранцы!! Проклятье! Сколько времени у нас осталось?
- "Союз" тяготеет к четким цифрам. Значит, в одиннадцать. Еще
десять минут.
- Немного. Побудь здесь, а я свяжусь с "конторой". Надо доложить
руководству.
- Доложи, - эхом отозвался Кейтон. Он смотрел на Гариба, и тот,
будто уловив его взгляд, на мгновение обернулся и снова уставился на
голубую панораму. Сколько раз он, приезжая сюда, также любовался
ею. Сколько раз, стоя на его месте, делал это Кейтон.
Выйдя из какого-то внутреннего оцепенения, контрразведчик
отделился от шеренги застывших возле темно-синих машин агентов и,
прихрамывающей походкой, не торопясь, направился к бульвару,
аккуратно обходя разбросанные по дороге пустые бумажные стаканчики.
Что-то дрогнуло в шкале обычных ценностей, все словно смешалось
в одну серую, страшную лаву: азрахи, лайды, "союз", акции, засады,
биодетонаторы... И эта лава безжалостно надвигалась на Кейтона,
опрокидывая и засыпая по пути картинки его обыденной,
невыразительной жизни.
Он обогнул старательно целующуюся пару, приблизился к Гарибу
вплотную и заговорил тихо, вполголоса, еле слышно:
- Это только кажется, что там - начало... На самом деле, там -
конец, небытие. Если очень долго смотреть вдаль, туда, на странную
линию, где соединяются море и небо, смотреть пристально,
старательно, не отрывая своего взора, то рано или поздно от
напряжения, усталости либо переутомления на глазах появятся слезы.
Обычные слезы, но тогда никто не скажет, что эти слезы - боль твоей
души. Ведь мужчины не должны плакать, мужчины страдают молча...
Гариб, мальчишка, зачем ты ввязался в это?!
Гариб обернулся. Он увидел перед собой низкого, неказистого
человечка, на глазах которого, как и на его собственных,
предательски блестели слезинки.
Они обнялись и пошли вместе, пошли прочь, дальше, на пустырь, на
узкую полосу пляжа, где набегающие волны бережно касались кромки
суши.
А потом прогремел взрыв...
|
