Мишени
Мне бы только продержаться
Годик, два, а может двадцать.
Все непрочно в этом мире,
Падают мишени в тире.
А уйдем мы непременно.
Как? Не знаю, рухнут стены,
Есть инфаркты и инсульты,
Бомбы, что взрывают с пульта.
Есть и прочие напасти,
все они не в нашей власти.
И гуляют в этом мире
Лишь мишени в чудном тире
Dемократия
Они пришли… и именем твоим
Луну загнали колом в подземелье.
Повесили на площади Офелию,
Раздав ее имущество своим.
Они пришли… и именем твоим
Взорвали города и пароходы
И вытоптав пшеницы ранней всходы
Селенья превратили в сладкий дым.
Они пришли… и именем твоим
Надрывно клялись, сотрясая стены
Что от Ефрата до парижской Cены
Ты будешь править…подчиняясь ИМ
Сгоревшему родительскому дому
посвящается
Веранда, садик, домик,
Сирень, крыжовник, вишня
Скажи, как это вышло?
Такая, видно, доля.
Часы на стенке с боем,
На этажерке ветхой,
На полочек, на верхней
Был снимок, там вас трое.
Ты, братец и сестрица,
Из тюли занавеска,
Стул, под названьем – венский,
Со скрипом половицы.
Слонята с желтизною
Смотрели друг на дружку,
Очки с железной дужкой
И зеркало простое.
Все пламенем распято,
Остались головешки,
И женщина, замешкав,
Сгорела вместе с садом.
Сгорела, но чужая,
В родимом отчем доме.
Сгорели книжки, слоник,
Коробочка от чая.
Осталась гарь и сажа,
А раньше – домик, садик,
Припомнишь боль от ссадин
И маму – иодом мажет
Разбитое колено.
Отец сидит под грушей.
А память болью сушит,
В глаза бросает пену.
Проглочен дом пожаром
И детство сиротливо
стоит под старой ивой,
Плывет воздушным шаром.
Нет маминых наперстков,
Тарелок с перламутром,
А завтра злое утро
Покроет память воском.
