АЛЕНЬКИЙ ЦВЕТОЧЕК
И лес подступает стеною,
и меркнет полуночный свет.
Очнулося Чудо лесное
и видит - Аленушки нет.
Проснулся он - зверь безобразный
в своей непролазной тайге,
и взор помутившийся красный
Аленушку ищет в тоске.
Наверное, ей не вернуться
из дому обратно сюда.
Там люди как люди смеются,
и в спину не дышит беда.
Там нету надежды на чудо,
но каждый как хочет живет...
Нет, ей не вернуться оттуда.
И вот безнадежно и люто
чудовище в голос ревет.
...А умные сестры тем часом
Алене внушают совет:
“На свете есть воля и разум,
а долга, родимая, нет.
Его заколдованный терем
тебя уже сводит с ума.
Он был и останется зверем,
а ты, в эти бредни поверя,
чудовищем станешь сама.”
...Бушует опять непогода,
за окнами блещет гроза.
Алена глядит на урода.
в его золотые глаза.
Под этою страшною рожей,
под этою накипью лжи,
есть кто-то другой, непохожий.
Она умоляет: О Боже,
хоть каплю его покажи!
Но сколько бы ей ни молиться -
а страшную маску не снять.
И ей ничего не добиться.
И ей ничего не понять.
И ей никогда не пробиться
сквозь липкий безудержный страх...
И кажется - что-то случится,
и гадкая черная птица
ехидно смеется в кустах...
Так дни или годы проходят.
Алена живет как жила.
К реке и к ручью не подходит,
не смотрит в свои зеркала.
Вот космы ее. заплетаясь,
уже закрывают лицо,
и, в грязную руку впиваясь,
на пальце ржавеет кольцо.
Сидит она с Чудищем рядом,
глаза ее - как пятаки.
Но там, под бессмысленным взглядом,
под кожей, пропитанной ядом,
ни горечи нет, ни тоски.
Аленушка больше не плачет,
и сердце ее не болит...
Они одинаковы, значит -
неважно, какие на вид.
………..
...Тоска подступает стеною.
Смеркается... Сил уже нет
лить слезы, бороться с запоем
и слушать бессмысленный бред.
Ты требуешь водки и водки,
и страшно рычишь без конца.
Одна лишь бездонная глотка
и страшная маска лица.
Чем дальше к безумным пределам
душа уплывает сама,
тем все безобразнее тело,
тем все непрогляднее тьма.
Я вижу ужасную рожу,
звериный бессмысленный рык...
Но там, под оставленной кожей,
есть кто-то другой,
непохожий,
кто слышит небесный язык...
Но сколько бы мне ни молиться,
а страшную маску не снять.
И мне ничего не добиться,
с тобою туда не попасть.
И мне никогда не пробиться
сквозь липкий безудержный страх.
И кажется - что-то случится,
и кажется - кто-то стучится,
за окнами шарит в кустах.
... Вот я выхожу к магазину,
к ночному, в четвертом часу.
Хозяину лавки, грузину,
я прибыль в кармане несу.
Меня он улыбкой встречает, -
наверно, уже узнает.
Но лишь головою качает
и молча бутылку дает.
А рядом - опухшие рожи.
Я мимо скорее пройду,
как будто боюсь стать похожей
и к ним перейти за черту,
как будто боюсь я подслушать,
как что-то звенит и поет,
когда их забытые души
уходят в бесцельный полет.
Уходят, от боли синея,
добру неподвластны и злу...
Но кажется - нет мне роднее
любого бомжа на углу
и этой заплаканной тетки,
заклеившей пластырем бровь...
У всех у нас общая водка,
а стало быть - общая кровь.
...Так долго ли, коротко время,
и все непрогляднее дни.
Едины горят перед всеми
киосков ночные огни.
Я больше тебя не ругаю,
напрасные слезы не лью.
Я водки себе наливаю,
и, морщась, глоточками пью.
И кажется - мир предо мною,
взрываясь, сгорает дотла.
Ах, как я довольна судьбою -
я правильно жизнь прожила.
И кажется, я улетаю
туда, где другие пути —
Я знаю, я знаю, я знаю -
теперь уже все позади...
И птица небесная плачет,
и льется златое вино...
И мы одинаковы, значит -
какие –
не всё ли равно...
|
