написано: 2000 г. | опубликовано: 14.01.2004

Леонид ЖИВОВ

РАСКРОЙ ГЛАЗА, МИШКА...

На заре Большой алии в своих долгих и бездарных скитаниях по гуш-дановским вечнозеленым скверикам, по мрачным, покрытым "плесенью времен" развалинам, осколкам империи, сохранившим "подмандатный" дух с леван-тийским "акцентом", и просто по роскошным улицам и пляжам мегаполиса мне приходилось сталкиваться с разными людьми, вступившими на скользкую стезю бродяжничества. Познание суровой и непредсказуемой жизни привело к некоторым обобщениям.    Могу осторожно сказать, что самыми неприспо-собленными к новым реалиям оказались пред-ставители интеллигентных, как принято считать, профессий, в том числе и выпускники знаменитой советской медицинской школы. Если бывшие торго-вые работники легко осваивались в качестве непри-тязательных "шестерок" у местных лавочников и горластых продавцов с пышно-грязных базаров, а работяги привычно шли на отнимающий полжизни фабричный или заводской конвейер, то медики никак не хотели ронять высокое звание врача (за малым исключением: некоторые шли в санитары, чтобы освоить израильскую специфику с азов, а заодно прокормить себя и семью) и зачастую поти-хоньку деградировали из-за непризнания, а также в силу отсутствия волевых качеств, необходимой целеустремленности (зато бахвальства, спеси, апломба... "квантум сатис" - "сколько нужно"!) и наличия пагубных пристрастий. Из числа моих знакомых, невостребованных, зато активно пьянствующих врачей различных специализаций, можно было бы вполне укомплектовать штат поликлиники, обслуживающей население среднего израильского города, но, увы, эта гипотеза оставалась пустой мечтой, в реальность не воплощаемой. От алкогольной заразы еще в стране исхода страдали, в основном, врачи "могарычевых" специальностей: хирурги, стоматологи, венерологи, гинекологи, сексо-патологи, а здесь страдание дополнилось неустро-енностью (лишение привычных доходов), разочаро-ванием в жизни, депрессией и "патентованным", универсальным "лечением" - бутылкой (а лучше двумя) водки. При бродяжьих сообществах почти всегда имелся "дежурный доктор", бесплатно раздающий ценные советы и рекомендации и поэтому пользующийся уважением и неоспоримыми льготами (похмелка в первую очередь). Если же волею случая встречались два врача, то разговор сразу же переходил на медицинские темы, что вызывало крайнее раздражение босяцкого коллектива, постоянно зацикленного на актуаль-нейшей проблеме: "где взять и как догнаться?" Доктора же на молчаливый протест не реагировали и удовлетворяли ненасытную жажду общения на привычном ранее уровне, причем с употреблением лишь им понятной терминологии. Хочу подчеркнуть, что маленький экскурс в прошлое и сделанные на этом основании выводы весьма субъективны и, возможно, не рисуют достаточно четко реальную картину тех лет. Решил я знойным летом девяносто второго пожить самостоятельно, надоело тупорылое босяцкое кодло с убогими запросами и пугающими мордами. Были какие-то смешные деньжата в кармане, и захотелось слегка отметить предполагаемое вступление в новую жизнь. Взял бутылку "Голды", помидорчиков-огурчиков, свежий багет и потопал в знакомый парчок за гостиницей "Марина", пожелал душой очиститься - с природой пообщаться. С утреца место тихое, относительно прохладное, если переберу, то и поспать можно. Пошел, да не дошел, присел на лавочку вдоль бульвара Бен-Гурион, "с устатку" хлебнул из "ствола" и закурил блаженно. Кайф, идиллия, о будущем думать не тянет вовсе. Мою "идиллию" нарушил хрипловатый голос, спросивший по-русски: - Можно присоседиться? "Рыбак рыбака..." Уму непостижимо как наши вычисляют друг друга среди прочих! Вроде бы и одет я на средне-израильский манер: чистенькие шорты, майка новая, незапятнанная (в отличие от совести!), борода седовато-черная, опять же молча сижу. Вот вопрос вопросов. Посмотрел на вопрошающего и убедился в полной доброжелательности: улыбка уж больно обаятельная. Среднего роста, фигура штангиста, чернявый, экипирован в летнюю левантийскую униформу. - Милости просим! - отчего не поговорить с хорошим человеком. - Миша Майский, врач-сексопатолог, город... (Назвал провинциальный среднерусский городок, известный в прошлом своим электротехническим заводом союзного значения, - автор.), в стране - третий год, "между небом и землей" - второй, - протянул руку и еще шире улыбнулся. Я представился. Он предложил обмыть знакомство. Я согласился, но заявил, что есть неподалеку местечко поприятнее. И направились мы в тот самый парчок за гостиницей. Расположились на травке под пальмой-долгожительницей с чарующим видом на море и приступили. Миша достал из рюкзачка тоже "Голду" и увесистый пакет с разнообразными кондитерскими изделиями, причем достаточно дорогими. Разложили снедь, приняли по первой, загрызли, и доктор прокомментировал. - Я вырос на выпечке, мама покойная такие пироги пекла - нету равных. Когда приехал, то ничего почти поесть не покупал, до кондитерских изделий дорвался. А потом пришлось себя ограничить ввиду острого финансового дефицита. Этот мешочек с печеным получил бесплатно, сейчас расскажу почему. Два года назад покупал в "своем" магазинчике бурекасы и обратил внимание на жалкий вид продавщицы-хозяйки. За ротик свой хватается и мычит от боли. Я спросил "ма кара?", (что случилось?)а она и показала мне десны, мол, хоть ты и не зубной врач, но все равно доктор, давай, подскажи, что делать. А у меня лично в России гингивит (воспаление десен) однажды тоже случился. Коллега знакомый быстренько вылечил, а я методу и лекарства, естественно, запомнил, вот здесь и пригодились познания в стоматологии. Посоветовал этой Рути чем полоскать и как аппликации на воспаленные места делать. Через три дня зашел, а она радостно так улыбается, демонстрирует розовые десны и пакет большущий с разными вкусностями вручает. Я взял заслуженно, поблагодарил, и подружились мы с ней. Клянусь, была бы помоложе - поухаживал, но ей за шестьде-сят, а мне сейчас тридцать два и геронтофилией как-то не страдаю. Геронтофилия, если не знаешь, патологическое влечение к старым людям. И стала выдача мне ежемесячного бесплатного пайка слав-ной традицией. Сидел и без денег совсем, тогда печеное выручало здорово. Она мне потом объяс-нила, что отдает чуть постаревшую продукцию и, стало быть, не реализовываемую, специально объяс-нила, чтобы я угрызениями совести не мучался. По этому поводу мы с Мишей выпили за здоровье щедрой женщины Рути. Водка подогрела общительного по своей природе собеседника-собутыльника, и он спросил: - Хочешь, расскажу почему я в Израиле оказался? - Конечно, валяй! - очень уж я любил олимовские истории, всегда есть возможность сопоставить, да и ума поднабраться на чужом опыте. - В двадцать четыре окончил мединститут, через год еще нестарых родителей похоронил, в автокатастрофу попали, и остался один-одинешенек в старенькой двухкомнатной квартире, зато в самом козырном районе. Проработал два года дермато-венерологом в диспансере, все блядво городское, явное и законспирированное, перед глазами проходило. Прошел специализацию и стал единственным в городе и окрестностях сексопатологом. Вот тут и зажил, катался как сыр в масле: связи во всех сферах, деньги, девочки центровые, дефицит всякий-разный. Был у меня приятель Толик, капитан пожарной охраны, тоже холостяк и мой ровесник. Досуг проводили всегда вместе, резвились от души, отказа ни в чем не знали. Рыбалка на "запретных" прудах, охота в заповеднике, в общем, все номенклатурные блага. О дамах и рассказывать не хочется, подумаешь, что хвастаю. А в один прекрасный день Толик мне заявляет, мол, жениться хочу, познакомился с "королевой" и влюбился. Уже сошелся с ней и предложение сделал, правда, она пока согласия не дала. Я попросил познакомить, а он ревниво так: "На свадьбе познакомишься!" И закрыли тему. Буквально через неделю приходит ко мне на прием молодая женщина. Высокая, стройная, короткая стрижка, очки в фирменной оправе, а личико мертвенно-бледное. Секретарь-референт из фильма про цэрэушников, такой она мне показалась. Сняла очки и уставилась глазищами синими, бездонными, аж мороз по коже (и это у меня, невозмутимого дон-жуана!), гипнотизирует прямо-таки бесцеремонно. И заявляет: - Доктор, очень солидные люди мне рекомендовали обратиться именно к вам, сказали, что вы легко решите мою проблему. Попрошу вас отнестись к задаче с максимальным вниманием и очень серьезно! - Сделаю все возможное и невозможное тоже! - ответил ей важно, чувствуя при этом, что со мной происходит что-то непонятное: голова сладко кружится, как в шестом классе при первом поцелуе, а внутренний голос подсказывает: "Это твое счастье, не будь фрайером, не упусти!" Обратился в слух, и она поведала, что ни разу в жизни не испытала оргазма, несмотря на достаточный сексуальный опыт. - Вы знаете, что и при аноргазмии бывает "сатисфакцио сине оргазмо" - удовлетворение без оргазма? - спрашиваю; думаю, прочту лекцию - время протяну, а сам глаз не спускаю с нее, засмущается или нет. - Я все прекрасно понимаю, проштудировала уйму спецлитературы, но мне от этого не легче, потому-то к вам и обращаюсь. Так помогите же, доктор! - разволновалась красавица, аж слезы в глазах появились. Дальше неинтересно: чисто медицинский опрос, выяснение различных нюансов и обещание поработать с ней по всем правилам современной науки. Она возрадовалась, порозовела и любезно попрощалась. А вот тут-то все и началось. К вечеру напала на меня дикая хандра, задумался о смысле жизни и о своем якобы бездарном существовании. Верный товарищ Толик пребывал на суточном дежурстве, пить в одиночестве я не умел, по телеку чушь перестроечная идет, читать надоело, кошмарное настроение усугублялось омерзительной погодой. Размышления потревожил звонок в дверь. Открываю: стоит моя утренняя пациентка Тамара, нарядная, свежая и улыбается: - Михаил Семенович, вы меня обнадежили, конечно, но я дама нетерпеливая и очень хочу продолжить беседу, потому что припомнила кое-какие подробности, необходимые для успешного лечения, - и опять глазищами гипнотизирует. Тут я начал "рассыпаться мелким бесом", чего раньше за собой не замечал. С кавалергардским кивком пригласил в свою неприбранную берлогу и попросил простить за беспорядок. Она вошла, огляделась, поставила на стол бутылку "Наполеона" (в те времена и в нашей провинции напиток немыслимо роскошный), присела на диван и говорит: - Я долго сомневалась, но решила, что домой к мужчине, хоть и к врачу, с цветами - дурной тон. Надеюсь, не осудите. Я не осудил, а накрыл стол холостяцкий, однако с красной икорочкой, полученной в качестве взятки, и мы приняли по рюмашке "за успех нашего общего дела". Через некоторое время дело действительно стало общим и возымело успешный результат. Завизжала она от полноты чувств и обретенного женского счастья так, что стекла задребезжали. Скажу без ложной скромности: помогли мне профессиональные знания и немалый опыт - пробудил-таки в "снежной королеве" живое женское начало. Подробности опустим. Потом была "ночь без милосердия", дорвались молодые-горячие. Попрощались осчастливленными и с видами на будущее, и потопала Тома на работу, а я с сознанием добросовестно исполненного долга захрапел. Что случилось дальше - расскажу с Томиных слов, она прибежала ко мне сразу после работы, а работала она экономистом в горисполкоме, примчалась взбудораженная и злющая, на пороге прямо начала излагать, накипело. - Мишенька, слушай внимательно, не перебивай, мне надо срочно выговориться, а то не знаю, что со мной будет. Выхожу я от тебя утром, а возле твоего подъезда мой несостоявшийся женишок встречает, он же... твой лучший друг Толик. Наверняка кто-то из доброжелателей доложил, где я ночку провела. Толик сразу же град упреков на меня обрушил: "Я тебе, Тома, так верил, а ты... Как ты могла с ЖИДОМ ВОНЮЧИМ?.." - только эти слова я и запомнила. И тут же выдала ему со злости: "Этот "жид" - мужчина настоящий, а ты - полное говно!" - он аж посинел. Повернулся и убежал, ну и черт с ним! Я, Мишенька, ни о чем не жалею, сама этого хотела и ни на что не претендую. А насчет "жида" - я бы на твоем месте с этим козлом разобралась! Я разбираться не стал (в какой-то степени угрызения совести испытывал), отомстил лишь тем, что повсюду с Томусей в обнимку разгуливал, а город маленький, все на виду, вот и пошел слушок, что Тома из исполкома доктора Майского предпочла бравому пожарнику. Храбрился я внешне, а по душе "кошки скребли", не ожидал от друга такого вероломства и антисемитизма, мы-то с ним даже не разговаривали никогда на еврейскую тему. Через месяц обозленный Толик уехал из города. А мы с Томуськой зажили у меня. Самые счастливые дни моей жизни! Но однажды Тома заявила, причем категорически: - Раскрой глаза, Мишка! Этот бардак в России никогда не прекратится. Неизвестно, что с евреями дальше будет при таких властях, народ русский доведен до белого каления, все может случиться. Уезжай в Израиль, а как обживешься, я к тебе приеду. Знали бы мы тогда, как непросто приехать и обжиться. Эх, в то время жизнь будущая в розовом цвете рисовалась. Должен еще сказать, что раньше никогда вплотную не задумывался о своем еврействе, да и в семье нашей не было принято. А тут занялся самоидентификацией в национальном плане. Какой с меня еврей, ничего о своем народе, о предках, о традициях не знаю, языка - тоже. Водку пью, салом закусываю, "Ой, мороз, мороз..." пою. Но потом подумал, что в России пути-дороги нету, а гроза надвигается, надо ехать. Многие евреи тогда так рассуждали... Уже потом прочитал я в местных русскоязычных газетах о голосе крови, зове предков и об исторической родине - ненавязчиво разъясняли нам "могучие умы" необходимость и значение алии, а чтобы покрасивее и повесомей звучало, цитировали отцов-основателей, Герцля и Жаботинского. Истинных-то сионистов среди репатриантов: раз, два и обчелся! Б-же, какими же мы были идиотами, думали, что удача сама в руки придет. Ладно, короче. Подал я заяву на выезд, распродал что мог, с работы уволился, деньги в запасе были и... загуляли мы с Томусей со страшной силой. Время стояло суровое - начало 90-го года, а мы и не замечали ничего, пустых прилавков и народного гнева, так сказать. В мае-месяце 1990 года я приземлился в Бен-Гурионе, а дальше - как у всех, рассказывать скучно. Через полгода начались скитания, искания, терзания и так далее. Врача из меня здесь не получилось, зато пьяницей стал отменным. С Томой переписываемся, перезваниваемся иногда, просит, чтобы приехал и забрал ее к себе. А куда? На травку? Вот так, земляк, и живу! Выслушал я молча и сказал только, подытожил как бы: - Соберись со всеми силами и наскреби на билет в Россию, пока не скурвился полностью, а там тебе Тома пропасть не даст, поженитесь и приедете вместе. Не ты первый, не ты последний! Допили мы водочку, пообщались еще немного и пошли каждый своей дорогой. Чуяло мое сердце, что эта встреча не последняя - и точно... * * * В январе девяносто седьмого оказался я волею судьбы в маленьком городке на севере страны и... прибалдел. Вроде бы давно уже живу в Израиле, а даже не подозревал, что такое прелестное место со снежком пушистым у нас имеется. До ответственной встречи по поводу устройства на весьма достойную работу оставалось несколько часов, и решил я просто погулять по незнакомым улицам, подышать необыкновенно чистым воздухом и полюбоваться на окружающие высоты. Морозная свежесть, лесистые горы - зимний Пятигорск, да и только. Ностальгия не вспыхнула, но мысли о перспективах приняли новое направление, как говорится: применительно к местной обстановке. Шел себе неспешно, дышал полной грудью и строил планы. Впереди из-за угла появилась парочка: плотный мужчина и высокая женщина с просматриваемым и на расстоянии приличным животиком. И пошли они, свернув, впереди меня, а я последовал в "кильватере", не переставая удивляться. Что характерно: не джентльмен поддерживал беременную даму (тротуар был по погоде скользким), а наоборот, она его. Мужчина смотрел на мир сквозь темные очки, и почему-то показался мне альпинистом, штурмующим неведомый пик, осторожная походка и палочка (ну почти альпеншток!) в правой руке усиливали впечатление. Обогнал я загадочную парочку, оглянулся и ахнул от удивления: "Мишка, доктор Майский, старый знакомец по прошлым приключениям!" Окликнул осторожно: - Миша... Мужчина повернулся на голос и спросил несколько озадаченно: - Кто вы? - я же, признаться, растерялся, моментально осознав, что передо мной незрячий. Однако удивления не выдал и напомнил о нашей встрече знойным летом пять годков тому назад и о последующей беседе с немалыми возлияниями. Какой радостью озарилось его лицо, очевидно, сразу вспомнил. Дама молчала, лишь только подозрительно меня рассматривала, может, какой-то скрытый подвох сама себе надумала. А Миша прямо-таки потребовал, чтобы я немедленно отправился к нему в гости. Женщина, осознав полное отсутствие опасности, вмиг переменилась, засияла улыбкой, коротко представилась: "Тамара" и горячо поддержала Мишу в его просьбе. Я не задавал никаких вопросов, не хотелось показаться чрезмерно любопытным, решил, что раз уж иду в гости, то в привычной домашней обстановке Миша сам расскажет о своей жизни и случившейся беде. Так и получилось. В небольшой, зато очень удобной, трехкомнатной квартире чувствовалась заботливая женская рука: идеальная чистота, домашний уют и продуманно расставленная, недорогая мебель. Я расположился на диване, а Миша в кресле напротив, хозяйка отправилась на кухню, якобы готовить поздний завтрак. Я оценил ее чувство такта, поняла, видимо, что лучше нам пообщаться наедине. А Миша на ощупь достал из рядом стоящего серванта пузатую бутылку и предложил выпить: - Сам-то я уже давно не употребляю, но коньячок для торжественных случаев имеется, так что, давай, прими по случаю встречи. "Для торжественных случаев" мне, конечно, польстило, но отказался решительно: - Извини, Миша, встрече рад, но пить тоже не буду, не до этого. Миша довольно хмыкнул и спросил: - Наверное, хочешь узнать как я дошел до жизни такой? Расскажу, хоть и не люблю вспоминать. Слушай внимательно, вопросы потом. После нашей встречи в девяносто втором мне удалось устроиться в "шмиру" с проживанием на территории охраняемого объекта. Это была большая удача. Платили нормально, спать есть где, пить бросил категорически, а направил все свои помыслы на поездку в Россию, ибо письма Томочки приобрели буквально истерический характер. Через четыре месяца скопилась необходимая для "командировки" сумма, и я заказал долгожданные билет и визу. Что тебе сказать? Не узнал я родной город, да и людей тоже. Писали об этом уже немало и правильно: разбойничий капитализм с людоедскими нравами. О нашей встрече с Томой много говорить не буду, просто выстраданное соединение двух любящих людей со всеми сопутствующими проблемами и нюансами. Скажу только: больше всего меня заело новое Томино прозвище - "жидовская невеста", а порадовало сообщение, что все эти годы Томочка самостоятельно изучала иврит. Ошарашила меня своим познаниями и четким исправлением моих постоянных ошибок в языке. Жили мы с ней в ее комнате, коммунальная квартира, конечно, не подарок, но у Томы имелась всего одна-единственная соседка - восьмидесятилетняя старушка Петровна. Б-жий человек, нам абсолютно не мешала, а Тома ее постоянно подкармливала и подлечивала. Мое прибытие в маленьком городке вызвало настоящий фурор, некоторые смотрели неприязненно, но молчали, другие - в надежде на халявную выпивку - откровенно льстили. А моя бывшая учительница истории, встретив как-то нас на улице, беспардонно спросила у Томуси: "Как можешь ты, русская женщина, находиться рядом с предателем, бросившем Родину и могилы родителей?" - да так надрывно и патетически. Я не выдержал и послал учительницу-патриотку известно куда, чем вызвал "бурю негодования". Но главное дело мы сделали - зарегистрировались в ЗАГСе. Чего это стоило рассказывать не буду, зачем тебе прошлая головная боль. Тому давно уволили с престижной работы, до моего приезда она торговала турецкими шмотками в ларьке на вещевом рынке, брала на реализацию, кормилась кое-как. Но меня встретила по-царски. Отпросилась через "могарыч" у жлоба-хозяина на неделю. Из дома почти не выходили - нарадоваться не могли. Вот тут-то я себя сукой и почувствовал: любимая женщина еле-еле перебивалась, а я бабки (для России сумасшедшие) в Израиле в это время пропивал, собственного удовольствия ради. Томуська гордая, для себя никогда ничего не просила, я же, дурак, сам даже не догадывался поинтересоваться ее насущными, чисто материальными проблемами. Виза у меня была на три месяца, времечко в запасе имелось, да и деньги - тоже, но мы особо не роскошествовали. Не могли нарадоваться друг на друга, упивались счастьем и ни о каких бедах не помышляли. А однажды пошел снег, мой первый "пушистый" снегопад после долгой разлуки с любимой зимушкой-зимой. Соблазнил я Томусю на вечернюю, скорее, ночную прогулку по ставшему сказочным, безлюдному городу. И пошли мы в парк, бывший "культуры и отдыха", где я еще в юности на танцплощадке хулиганил. Парк напоминал волшебный лес, за снегом не было видно разломанных аттракционов и летней эстрады, только белые деревья и кусты. Закайфовали мы с Томой, зимняя сказка расслабила, и потерял я бдительность. Дальше ничего не помню, на мгновенье ощутил страшный удар по затылку и провалился в бездну... А дальше кошмарная картина: окровавленный мужик на снегу, а рядом трое отморозков в масках зверски, под ножом, насилуют беззащитную женщину... Короче, насытились изверги, а потом и Томусю по голове треснули, автограф свой злодейский, "каинову печать" оставили. Лежим мы с Томочкой в снегу полностью отключенные, а нас потихоньку снежок засыпает. Так бы и замерзли, наверное. Да какой-то алкаш искал место тихое по нужде сходить, набрел на нас и чуть в штаны со страху не навалил. Сейчас смешно, а каково тогда было, представляешь. Хорошо, алкаш не полностью на голову атрофированный попался, догадался ментов и"скорую" вызвать. Тома быстро в чувство пришла, я же сутки без сознания пребывал, а когда очухался, понял, что ослеп полностью. Зрительный центр в головном мозге оказался необратимо поврежденным. Провалялся неделю в больнице, увы, безрезультатно. А менты для вида поискали бандитов, но без толку. Я-то просек причину нападения: в России, да будет тебе известно, в "пожарке", ради статуса честного трудяги частенько работали, вернее, числились криминальные элементы, а у Толика там много дружков осталось. Иначе как объяснить, что не раздели нас, бумажник мой с "зеленью" не тронули, даже золотой перстень (мой подарок) с Томуси не сняли. Ясно, что из мести действовали, а ничего не докажешь, хоть наводка и прослеживается логически. Как после всего у Томы хватило сил пройти через все бюрократические препоны, собраться и меня, еле живого, дотащить до Израиля, до сих пор удивляюсь. Все, не хочу об этом, больно очень. А уже здесь начались новые мытарства. Пока мне пенсию оформили как инвалиду по зрению, пока Тома вид на жительство пробила, пока более-менее обжились... в общем, намучились немало. А потом моя Томусенька пошла в гору. Гиюр, курсы, долгожданный теудат зеут - жизнь относительно наладилась. Получили мы полгода назад социальное жилье, Тома работает кассиром в банке (сегодня, как чувствовала, выходной взяла, к врачу ей надо было), я инвалидствую потихоньку, привыкнуть невозможно, не верь никому, кто подобную чушь скажет, однако примирился. Главное, Б-г даст, скоро наш сыночек на свет появится. Вот тогда, чувствую, не выдержу - выпью за нового гражданина Израиля. Ты меня поддержишь, надеюсь?! А я только промямлил "конечно", говорить не мог, горло спазмы сжали...